Бездушная

Лессель внимательно посмотрела на Силанну, а в голове вдруг раздался другой голос, подозрительно похожий на ее собственный, но… Отчаянный и тоскливый. «Сестричка, скажи хоть что-нибудь, пожалуйста!..» И почему-то бледное до синевы лицо той девочки, что весело смеялась у водопада и у пруда, бескровные губы и невидящие глаза, блестевшие на мертвенно-белой коже капли воды, прилипшие к лицу мокрые пряди…

Лесси вздрогнула, уставившись на замершую у ее ног Силанну; горло перехватило, а грудь словно сдавили железные обручи.

– Все хорошо, Лан, – пробормотала Бездушная, рассеянно погладив собеседницу по голове. – Правда хорошо…

Она поднялась со скамейки, воздух вдруг стал с трудом проходить в легкие. Хотелось бежать отсюда, туда, где никого нет и можно побыть одной. Лессель сделала несколько шагов к выходу из садика, но ее окликнула Силанна:

– Лесси! Куда ты?

Девушка оглянулась.

– Вдруг Кор будет тебя искать? – пояснила она свой интерес и виновато улыбнулась.

– Я прогуляться, скоро вернусь, – быстро произнесла Лесси и поспешила покинуть дворик.

Ноги сами несли к мосту через озеро, мерцавшему и переливавшемуся в закатных лучах солнца, как хрустальное кружево. Лессель бежала, сердце колотилось в груди, а бледное лицо никак не желало уходить из памяти, в голове билась единственная, одновременно и чужая, и странно знакомая мысль: «Я не виновата! Я не виновата!..» Она ощутила, как по щеке ползет что-то мокрое, и смахнула слезинку, почти не видя ничего вокруг. Собор встретил ее торжественной тишиной, однако девушка не смотрела по сторонам, не замечала красот залов, переходов, садов и лестниц, она шла куда-то, словно ее вело внутреннее чутье… Лессель остановилась, только осознав, что вокруг – густой полумрак, разбавленный лишь неярким серебристым сиянием, исходившим от крупных цветов молочно-белого цвета. Они росли вокруг небольшого зала, отделанного серо-голубым мрамором со светлыми прожилками; в нише напротив входа застыла коленопреклоненная фигура женщины, лицо которой выражало печаль. Перед ней – круглая чаша из того же мрамора, куда с тихим звуком падали сочившиеся из глаз статуи слезы.

Лессель на миг застыла на пороге, как зачарованная глядя на статую, тоже из мрамора, но темно-серого с серебристым блеском. Потом медленно подошла, прикусив губу, и без сил опустилась прямо на пол, всматриваясь в скорбящий лик. Плотину памяти словно прорвало, замелькали картинки, люди… Мужчина и женщина с застывшими лицами, в их взглядах читалось лишь осуждение и никакого сочувствия. «Ты должна была присмотреть… Ты старшая… Лессель, как ты могла…» Девушка сдавленно всхлипнула и зажмурилась, поднеся тыльную сторону ладони ко рту и больно прикусив кожу. Да, это она недосмотрела за сестрой, и поэтому…

На голову вдруг легла чья-то рука, легонько погладила, и глубокий, полный искреннего сочувствия и понимания голос произнес:

– Поплачь, милая, тебе это надо.

Лесси, не открывая глаз, бессильно прислонилась к ногам незнакомки, полностью погрузившись в воспоминания, почти не осознавая, где она находится. Реальность отступила, вернув ее в прошлое.

– Она всегда хорошо плавала… Мы ходили на тот водопад все время, и она всегда слушалась… – шептала Лессель, глотая горькие слезы, вцепившись в мягкие шелковые одежды невидимой слушательницы. – Я всего на секунду отвернулась, взять попить, а она… Она поскользнулась и упала, я не видела, что она стукнулась головой! – Лесси судорожно сглотнула и вытерла мокрое лицо. – Все случилось так быстро… Я не успела ее вытащить… Я не виновата, что она утонула! – с болью выкрикнула Лессель и наконец разрыдалась в голос, выплескивая застарелую обиду и отчаяние, засевшие глубоко в душе. – А он говорил, что мне лучше уйти, что меня не примут больше в семье и… что я заслуживаю наказания. – Голос девушки упал до шепота, она бессильно обмякла, вздрагивая и шмыгая носом.

Ладонь продолжала гладить ее по волосам, невидимая собеседница молчала, ничего не говоря, но молчание не было осуждающим. Оно окутывало невесомым облаком, успокаивало и впитывало то горе и чувство вины, все это время исподволь отравлявшие сознание. Поэтому хозяину и удалось так легко увести ее, убедить, что для всех станет лучше, если она исчезнет и таким образом искупит свою вину в случившемся.

– Ты ни в чем не виновата, девочка, – раздался шелестящий голос, и Лесси наконец открыла глаза, подняв голову.

Лицо женщины, стоявшей рядом, скрывалось за тонкой черной полупрозрачной вуалью, за которой угадывалась улыбка, одновременно ободряющая и печальная. Большие темные глаза смотрели грустно, но от этой грусти на душе почему-то становилось светло, а щемящая пустота в груди переставала глодать изнутри, и хотелось улыбнуться сквозь слезы.

– Не надо себя корить, – повторила Печаль, продолжая смотреть на Лессель. – Это в самом деле была лишь роковая случайность. Ты не должна себя наказывать, девочка.