Безголовое дитё

Он потянулся к чемоданчику, отщёлкнул замочки и стал вытаскивать из него подарки — большую плитку шоколада, детскую посудку в большой коробке — там аккуратно были разложены по дырочкам в картоне маленькие тарелочки, две кастрюльки, сковородочка, ложечки, вилочки, ножики, малюсенький фарфоровый чайничек и чашечки с блюдцами. Потом вытащил маленькую железную печечку с двумя конфорками.

— Вот, будешь готовить еду своим куколкам. У тебя есть куклы?

— Есть. Одна Тамила, она очень красивая. И ещё Зойка. Я забыла Зойку у Бабуни.

Я не могла отвести глаз от подарков. В Одессе ни у кого не было такой посудки. Я сразу подумала, что девчонки подавились бы от зависти, увидев у меня такие игрушки.

Жорж вытащил из чемоданчика детский голубой фартучек с карманом, на котором вышитый гладью зайчик грызёт оранжевую морковку.

— Ну-ка встань, хочу посмотреть, какая ты будешь у меня хозяюшка, — он надел на меня фартучек и завязал сзади тесёмки.

Я сразу полезла в карман, так как почувствовала, что там ещё что-то лежит, и вытащила маленького розового пупсика. Он умещался целиком в моей ладошке.

— А теперь, доченька, собирайся. Мы сейчас поедем на поезде к твоим бабушке и дедушке. Хорошо?

— У меня дедушки нет, он умер. А Бабуня уже давно едет ко мне. Наверно завтра приедет.

— Светочка, у тебя есть ещё одна бабушка — моя мама. А Бабуня — Лидина мама. У всех детей обязательно должны быть две бабушки и два дедушки. Ты понимаешь? Мамины родители и папины. Мои родители — твои дедушка Игнат и бабушка Соня. Они хотят тебя увидеть, познакомиться с тобой — ты же их родная внучка. Лида знакома с ними, а ты нет, — Жорж вынул из кармана брюк клетчатый носовой платок и вытер со лба пот, который стекал по его носу и крупной каплей свисал с подбородка. Серые глаза покраснели и ласково, умоляюще смотрели на меня — вот-вот заплачет. — Они старенькие и много лет меня не видели. Я хочу их навестить и показать им, какая у них большая и красивая внучка. Поехали?

Мне опять стало жалко его. Я почти согласилась, но вдруг вспомнила о маме.

— А мама поедет?

— Нет, как же? Мама останется. А если приедет твоя Бабуня и никого не застанет? Ей же некуда пойти. Тогда она уедет обратно, и ты её не увидишь. А мы с тобой быстро, на один денёк съездим. Мне надолго нельзя — работа. Еле отпросился.

— Ладно, поехали. Только посудку и Тамилу возьмём с собой, да?

— Конечно, всё возьмём. У тебя пальтишко есть? Вдруг прохладно будет.

— Пальтишка нет. У меня бундечка, Бабуня пошила из старья, — так говорила Бабуня маме, когда мама увидела некое подобие маленького ватничка, который Бабуня складывала в дорогу, собирая меня в Кировоград.

— Бери свою «бундечку», надевай ботиночки и пошли, а то на поезд опоздаем.

Жорж уложил обратно в чемоданчик коробку с посудкой, сверху поместилась Тамила.

Я надела свои старенькие ботиночки «на босу ногу», взяла бундечку подмышку, и мы вышли из комнаты.

МОЯ ПЕРВАЯ ПРЕМЬЕРА

Как мы попали на вокзал, почти не помню. Меня отвлекала плитка шоколада, лежащая в кармане фартучка, но руки были заняты вещами. И ещё смутно помню, что сначала ехали мы не в поезде, а на товарняке, под открытым небом. Я, засыпая на руках Жоржа, смотрела на звёзды. Как ни напрягаю свою память, поездка к новым бабушке и дедушке вспоминается пунктирно. Раннее утро, но уже жарко. Мы на какой-то станции сидим на чемоданах, ждём пересадки. Я ем шоколад, отламывая по маленькому кусочку. Жорж то и дело вытирает своим носовым платком мой рот. Хочется пить. Жорж приносит в бутылке воду. Она тёплая, я пью прямо из бутылки, вода стекает по моему подбородку. Очень боюсь запачкать свой новенький фартучек. Иногда разглядываю Жоржа, когда он на меня не смотрит. Из-под его тёмных кудрей катится пот. Он волнуется, то и дело смотрит на часы и вытирает мокрым платком лицо. Виновато улыбаясь, поглядывает на меня. Я всё время молчу и смотрю на капельку пота, которая висит у него на кончике носа — вот-вот упадёт ему на брюки.

— Сейчас придёт наш поезд, мы сядем и ту-ту. Почему ты всё молчишь? — он заглядывает мне в глаза, я отворачиваюсь.

— Ни почему, — тихонько отвечаю себе под нос.

— Расскажи что-нибудь. Ты стишки знаешь?

— Знаю.

— Прочти мне, пожалуйста.

— Ну вот. Дождик-дождь, впустую льёшь, я не выйду без галош, с помощью… резинки треска мне везде сухое место, — от стеснения я забыла, какое замечание мне сделала мама и очень смутилась, что прочла неправильно.

Жорж захлопал в ладоши и громко захохотал.

— А песенку какую-нибудь знаешь?

— Про барышню знаю.

Я вспомнила, как к нам в одесский двор приходила девушка в широкой красной юбке, с маленькой гармошкой и тоненьким звонким голоском пела эту песню, а соседи бросали ей с балконов мелочь. Она собирала монетки по двору и кланялась. Схватив подол юбки с обеих сторон, то раскрывала юбку, то закрывала её, как веер. А гармошка висела у неё на шее и телепалась. Потом пела ещё, потому что ей хлопали и не отпускали.