Безголовое дитё

Войдя в ворота базара, я сразу же пожалела, что не вернулась домой. Весь народ утопал по щиколотку в чёрной маслянистой грязи, не обращая на это внимания. Внимание народа было приковано к длинным деревянным прилавкам, на которых продавались всякие продукты. Базар гудел, шумел, выкрикивал нехорошие слова. Я знала, где продаются яйца, знала молочный ряд, где Бабуня всегда покупала сметанку и кусочек сливочного масличка на капустном листике. А один раз даже купила для меня маленький глэчик ряженки с поджаристой пеночкой. Тётя отдала за полцены, узнав от Бабуни, что «оця дытына усю оккупацию промучилась в сырых потёмках одесских катакомб". Знала мясные ряды. А где картопля, я не знала. И тут вспомнила. Бабуня же сказала, что на базаре "кое-шо выкинут". А где тут всё выкидывают, я не знала.

— Мадам, — обратилась я к уже знакомой тёте, торгующей яйцами, — скажите мне, пожалуйста, где тут всё выкидывают?

— А-а, это ты, конопатая? А дэ ж твоя хитрющая бабуля?

— Бабуня дэсь тут. Сказала, что тут шо-то выкинули, и пошла туда, где выкидывают.

— Так усё кидають у помойку. А помойка та мусорка там, в конце базара, — и тётя показала рукой, куда надо идти.

Я очень жалела свои новые валеночки. Они больше не были новыми. Из белых и пушистых превратились в грязные, размокшие валенки, как у бабы Сони. А внутри чавкала вода. Что ж теперь поделаешь? Вся надежда на Бабуню. Она и от мамы защитит, и валеночки помоет. И я почапала по грязи в сторону помойки.

Когда кончился базар, сразу же началась помойка. Это была свалка всякого мусора вдоль забора, из-под которого текли грязные ручьи. Вокруг никого не было. Наверно Бабуня уже ушла отсюда. "И что ей понадобилось в этой поганой, вонючей куче? Наверно она уже покупает картоплю", — подумала я и вернулась на базар.

— Дядя, а где вы купили картоплю? — спросила я старого дядьку, несущего полную сетку картошки.

— Дэ помойка, знаешь?

— Знаю…

— Там за забором подводы стоять с картоплей. Только може они уже розъихалысь. А тебе зачем картопля? Нехай мамка покупае.

— Мамка не может, она пошла на работу. А всё Бабуня покупает. Вы её не видели в очереди?

— Може и видел. А какая она у тебя? Старая или молодая?

— Молодая…

— Высокая чи малэнька, худэнька чи товстэнька? — дядька подшучивал надо мной, глаза его лукаво щурились.

— Она худая и высокая!

Такой я видела Бабуню в детстве, хотя на самом деле её рост не превышал и полутора метра.

— А ещё красивая и добрая.

— А шо ж она тебя кинула, раз добрая?

— Она не кидала, это я сама потерялась… Тут такая уйма людей… Шукаю, шукаю и не могу её найти. Она за картоплей пошла.

— Я тебе вот что советую, ты её не шукай, а иди туда, на главные ворота. С базара все уходять там, не пропустишь. А будешь по базару ходить, разминётесь. Идём, провожу.

Дядя взял меня за руку и повёл через весь базар к воротам. У ворот на кирпичах сидела бабушка в ватнике и продавала семечки. Узнав, что я потерялась, бабушка усадила меня рядом, тоже на кирпичи и спросила:

— Будэшь торговать со мной, пока твоя бабка гуляе по базару?

— Буду. А как?

— Я буду свертать кульки з газеты, а ты насыпай туды насиння.

— Какое ещё насиння?

— А-а, так ты, мабуть, кацапка? По вашому значить семачки.

— И совсем я не кацапка. Я девочка, зовут меня Ветуня.

— Ото ж я и кажу, шо кацапка. Шо за такэ имя Ветуня?

— Вообще-то я Света. А Бабуня и мама называют Ветуня. Это чтоб ласково было.

Семечки, целый мешочек, мы с бабушкой продали быстро. Почти все люди, уходя с базара, покупали кулёчек, а то и два. Я с тревогой заметила, что базар стал быстро пустеть. А в базар через эти ворота никто уже не входил, только выходили. Бабушка давно ушла. Я сидела на холодных кирпичах и тихонько поскуливала, понимая, что Бабуню прозевала, что ворота, в которые я входила, находятся где-то далеко, совсем в другом месте, что нужно их искать, а у меня замёрзли руки и ноги, и совсем не хочется тащиться через весь базар по грязи. Всё стало безразлично, захотелось спать.

ТЁТЕНЬКИ ИЗ БАНКИ

— Девочка! Ты зачем тут сидишь? Кого-то ждёшь? — вырвал меня из полусна ласковый женский голос.

Передо мной стояли две хорошенькие молодые тётеньки. Полненькая и худенькая. Они сочувственно мне улыбались.

— Я потеряла Бабуню на базаре. И жду её…

— Так базар уже разошёлся, смотри, там почти нет никого. Твоя бабушка наверно давно ушла, — сказала полненькая.

— Ты где живёшь? Адрес знаешь? — спросила худенькая.

— Не-ет. Я всегда ходила с мамой на работу и с Бабуней на базар.

— Понятно. А где твоя мама работает, знаешь?

— Знаю. Она работает в театре, — с гордостью ответила я, прекрасно понимая, что театр это что-то особенное.

— А в каком? Русском или украинском? У нас же два театра… — допытывалась полненькая.

— Не знаю.

— А на каком языке там артисты на сцене разговаривают? На русском или украинском?

— На всяком… разном…