Бежит к рассвету река

Той ночью она долго не могла уснуть. В голову лезли самые мелкие детали и подробности завтрашнего дня, рисуемые обманчивым воображением. Похожее состояние посещало её только перед свадьбой подруги и выпускным вечером.

Серебряный пруд оказался довольно большим водоёмом в десяти минутах ходьбы от дома Надежды Николаевны, обрамлённый плакучими ивами. Недалеко от воды в выгоревшей траве яркими летними васильками синели беспорядочно разбросанные скамеечки. Разместившись на одной из них, спутницы глубоко дыша свежим воздухом, наслаждались зеркальной гладью пруда, на которой озорной ветерок то и дело оставлял полоски ряби.

– Устала, поди? – заботливо поинтересовалась женщина.

– Нисколечко, – слукавила девушка.

– Вижу, что устала. Меня не обманешь. Это потому что пластом лежала несколько дней, а потом сразу пошла в такую даль. Ничего. Скоро всё восстановится.

За их спинами послышались какие-то звуки. Лида обернулась и увидела на одной из скамеек троих помятых мужчин неопределённого возраста с пластиковыми стаканчиками в руках. Они, морщась, выпивали, закусывая то ли яблоком, то ли луковицей.

– Полюбуйтесь на них! – вдруг громко и презрительно заговорила Надежда Николаевна, кивнув головой в их сторону. – Жрут, пьют, ссут, срут, блюют, мусорят, а убрать за собой не считают нужным. Или вам, скотам, в школе не объяснили, что такое хорошо, что такое плохо? – заводила сама себя женщина, дрожа мелкой дрожью. – Или вы, твари, человеческих слов не понимаете? Или остатки совести сожгли своим пойлом? – она перешла на крик, судорожно сглатывая слюну. – Я бы вас научила уважать чужой труд и природу беречь! Весь город засрали! Как таких земля только носит!?

– А-а, Надька-училка лекции читать пришла, – просипел один из собутыльников, заставив двух других заржать. – Доброе утро, Надюш. Таблетки не забывай принимать! А лучше присоединяйся к нам, мы тебя подлечим. И подружку свою не забудь, – добавил бодрый моложавый голос под недвусмысленный хохот.

Из-за внезапной вспышки гнева у своей спутницы Лида растерялась.

– Не обращайте на них внимания, Надежда Николаевна. Поберегите свои нервы.

– Как не обращать внимания? Я не могу спокойно взирать на подобное. Такое уж, извините, воспитание, – она гордо подняла голову, устремив свой взгляд куда-то вдаль.

– Конечно, конечно. Никто не сомневается в ваших благородных порывах, но вы же видите, какой это контингент. Их трудно вразумить.

Тем временем от компании отделился плотный бородатый мужчина и подошёл к ним.

– Доброе утро, – обратился он к Лиде. – Вы, наверное, приехали проведать Надежду Николаевну, узнать, как она живёт. Хочу доложить: мы все её здесь уважаем и в обиду никому не даём. Так что будьте спокойны за вашу родственницу.

– Всё сказал? – прервала его женщина.

– Я хотел просто познакомиться с девушкой и прояснить ситуацию, – оправдываясь, затараторил он.

– Ступай, пока полицию не вызвала.

Бородатый ничего не ответил, несколько секунд постоял, переводя ничего не выражающий взгляд с Лиды на Надежду Николаевну и обратно на Лиду, потом медленно поплёлся к ожидающим его приятелям.

Спутницы решили сменить дислокацию и, взяв друг друга под ручки, не спеша побрели вдоль берега, вглядываясь в тёмную муть пруда. Несмотря на большую разницу в возрасте и недавнее знакомство, Лида чувствовала полное единение с рядом идущей женщиной, которое не испытывала ни с одной из своих подруг. Они как бы находились на одной волне, понимали друг друга с полуслова, улавливали самые незначительные изменения в интонации, взгляде, настроении. Со стороны спутницы походили на маму с любимой дочкой, или даже на бабушку с приехавшей на каникулы внучкой.

– Есть же и хорошие люди в вашем прекрасном городке, – прервала безмолвие Лида.

– В нашем городе вся власть в руках мафии, которой руководят люди из мэрии. Зарплаты нищенские, перспектив нет никаких. Расторопная молодёжь убегает в столицу. Простые люди влачат жалкое существование, живя от зарплаты до зарплаты, что жутко их озлобляет. Может и есть два-три праведника на весь город, но мне о них ничего не известно. Потому как они хорошо маскируются, дабы не прослыть белыми воронами и не стать изгоями. Все просто смирились с безнадёгой и живут своими маленькими радостями. Кто пьёт, кто рыбачит. Но есть и те, кто пашет на трёх работах за гроши. Ты от них отличаешься по сути лишь одним: у тебя есть вера в себя, в свои поступки, вера в возможность кардинально улучшить условия жизни собственными усилиями. А они потеряли надежду на будущее и оправдывают свою пассивность болезнями, возрастом, несправедливостью.

– Беспросветный мрак какой-то.

– Это жизнь. Можно подумать в том месте, откуда ты явилась, совсем другой расклад. Оглянись назад и вспомни, много ли было тех, кто искренне сочувствовал тебе и всегда пытался помочь? Думаю, немного. Будь как-либо иначе, разве бегала бы ты в поисках лучшей доли и оказалась бы в итоге у меня обманутая и разбитая?