Безликая королева

Лонгрен по обыкновению был задумчив и сидел, насупившись, будто взирал на невидимых врагов. Он вспоминал детство: дни, когда отец немилосердно бил его по лицу за малейшую оплошность, говорил о выживании и борьбе, о том, что только сильный достоин жить и править. Лонгрен торжествовал, когда ближайший родственник отдал душу Геулу, и когда дядя нашел ему теплое местечко, был готов возблагодарить любого бога. Теперь он сам ощущал себя богом: карал и миловал, брал то, чего желал, заставлял людей плясать под собственную дудку. Он разделил любовь отца к чужой боли: ничто не доставляет большего удовольствия, чем зажатая в кулаке жизнь. Но в последние дни настроение короля часто портили. Мало того что Светоносцы не поймали мага, оставившего след из изувеченных трупов на востоке, так теперь кто-то расправился с дозорными Лакуды; а новость о травме Эддута Красного и вовсе вывела Лонгрена из себя. Захотелось призвать эту шваль в столицу, перевешать их на столбах, чтобы мир узрел беспомощность защитников государства, но главный советник и Верховный Отец вовремя отговорили короля от радикальных действий. Нет смысла сеять смуту. Это только на руку врагам.

Главу ордена обещали переизбрать, дядя сказал, нужно позволить Светоносцам собраться вместе, найти новобранцев и выследить магов толпой. Лонгрен понимал, что не поможет делу лишними смертями. Лучше дождаться, пока ситуация разрешится, а уж потом можно по полной спросить с виновных. Кто виноват в том, что маги разбушевались? Конечно, Светоносцы, забывшие про долг перед страной, проявившие слабость и трусость. Если глава оказался бессилен, что говорить о подчиненных? Лонгрен думал о том, какое наказание придумает зазнавшимся «воителям». Мнят себя чуть ли не второй властью, а толку меньше, чем от крыс. Единственная настоящая власть – король. Лонгрен хотел, чтобы все запомнили это.

Руки Мисоры неустанно шарили на груди, и мужчину раздражало то, что он не может сосредоточиться. Эта женщина успела стать навязчивой, стоило дать ей свободу. Схватив лисицу за запястье, Лонгрен пренебрежительно оттолкнул ее.

– Займись чем-то полезным. Мозолишь глаза.

Мисора поймала на себе недобрый взгляд и слегка поклонилась, зная, что злить короля – себе дороже.

– Конечно, ваше величество. Прошу прощения.

Она сбежала по ступенькам, играя складками платья и волосами. Казалось, всем своим существом пыталась завлечь и утопить в себе мужчину, но тот остался равнодушен. Ничем полезным заниматься женщина, конечно же, не собиралась. С тех пор как Мисоре удалось покинуть общество слуг, она только и делала, что насмехалась над ними. Встретив однажды в коридоре ту, с которой раньше конфликтовала, лисица невзначай опрокинула на нее котелок с горячим супом. Обожженная женщина завопила, а Мисора обвинила ее в криворукости.

– Будь счастлива, что не повредила моего наряда, иначе стала бы кормом для псов! – торжествующе воскликнула она, как будто была королевой. Несмотря на то что почти все слуги дворца испытывали к Мисоре неприязнь, они не смели отказать ей в просьбе, зная, что женщина пользуется расположением короля. Благодаря красивому телу и острому языку, она быстро нашла себе друзей среди стражи и приближенных Лонгрена, причем кокетничала с каждым так, будто питала в отдельности ко всякому самое трепетное и глубокое чувство приязни. Сбегать из дворца ей теперь расхотелось. «Где я смогу устроиться роскошнее, чем здесь? Всего-то надо отдаваться королю, и у меня будет все, что я пожелаю».

Как только Мисора покинула тронный зал и свернула в коридор, она столкнулась с Перицием и, увидев знакомое лицо, просияла.

– А, я вас помню! Это же вы привели меня к королю!

Мужчина чуть прищурился, будто запамятовал, затем согласно кивнул.

– Да, было такое. Вы нам тоже понадобитесь…

– Понадоблюсь? – удивилась женщина.

– Видите ли, мадам…

– Мисора.

– Мисора… мы подозреваем, что во дворце вспыхнула инфекция. Обнаружили нездоровое высыпание, перерастающее в воспаление уже у нескольких слуг, и сейчас осматриваем всех в целях безопасности. Больных стоит срочно изолировать.

– Инфекция? Какой ужас! Так я не слуга, и уверяю, я совершенно здорова.

– Пройти осмотр вам все-таки придется. Это приказ ее величества.

При упоминании Наоми Мисора испытала скребущее чувство неудовлетворения. «Что за взбалмошная королева? Какое ей дело до высыпаний у слуг? Что за мерзость?»

– Это не займет много времени, пройдемте со мной, – вновь обратился к ней Периций, и Мисора нехотя подчинилась. Ее привели в какую-то темную комнатушку, заставили раздеться и принять непристойную позу. Согласилась она, конечно, не сразу, но после заявлений Периция о том, что инфекция может привести к страшнейшим последствиям, вплоть до летального исхода, Мисора вынужденно прошла процедуру осмотра.

– Я надеюсь, вы не пытаетесь обмануть меня и просто поиздеваться.

– Ни в коем случае, – отозвался мужчина. – Вам уже доводилось рожать?

– Да, – ответила женщина после короткой паузы.

– И как давно?

– Практически в другой жизни.

– Прошу прощение за нескромный вопрос, но позвольте задать еще один.