Безликий (ЛП)

Эдгар покачал головой, на лице застыло раздражение. Ему никогда не нравилась Эрика. С первого дня ее пребывания в колледже Гранта он изо всех сил старался убедить других профессоров, что она — пустая трата драгоценных денежных ресурсов. А когда она подружилась с Лорел, его неприязнь к ней переросла в уродливую ревность.

— Нет. Просто пыталась убедить ее в том, что она никому не нужна, кроме тебя, — настаивал он.

Эрика поджала губы. Возможно, в его словах содержалась доля правды. Она ненавидела делить Лорел. Ни с кем.

— По крайней мере, я не пыталась ее задушить. Между тобой и постоянными придирками твоего отца, Лорел не могла дышать. Я хотела, чтобы она освободилась.

— Освободилась от чего?

— От твоих ожиданий. Они её подавляли.

Эдгар пренебрежительно махнул рукой. Он был типичным мужчиной, полагая, что жена будет соответствовать его ожиданиям, не требуя от него компромиссов. Неважно, что Лорел пришлось отказаться от своего желания стать художницей, лишь бы Эдгар процветал и преуспевал в своей карьере. Все остальное не имело значения.

— И поэтому ты пыталась убедить ее сделать аборт? — потребовал он.

Эрика задохнулась от неприкрытого нападения.

— Это неправда.

Его губы искривились в неприятной улыбке.

— Я подслушал, как она говорила с тобой по телефону.

Рот Эрики пересох. Она вспомнила тот звонок. Лорел рыдала, когда узнала о своей беременности. Она сказала Эрике, что напугана. Она не хотела, чтобы Эдгар знал. Не потому, что он хотел стать отцом. Он слишком эгоистичен, чтобы отягощать свою жизнь ребенком. Но отец Эдгара, Сандер Мур, требовал наследника с того самого дня, как они поженились. У старика была какая-то странная одержимость передачей семейной фермы. Как будто это королевский титул, а не участок земли в глуши. А поскольку они постоянно сидели в долгах перед Сандером, Лорел боялась, что рождение ребенка — это та цена, которую Эдгар заставит ее заплатить.

— Я сказала ей, что это решение она должна принять сама, — настаивала Эрика, не желая вспоминать о том, как ее лично взволновала мысль о беременности Лорел. В тот момент она поняла, что все уже никогда не будет как прежде. Она не была ужасным человеком, просто молода и эгоистична. — Никто не мог знать, что она чувствовала, забеременев. Ни я. Ни ты. Ни твой отец.

— Тогда почему Лорел отказалась от твоей дружбы?

Эрика обхватила себя руками за талию. Ей не нужно быть психологом, чтобы понять, что она инстинктивно пытается защитить себя от боли воспоминаний.

— Я порвала с ней, когда стало очевидно, что приношу больше вреда, чем пользы, — призналась она. Размолвка произошла не в результате одного пламенного спора. Наоборот, их отношения медленно и неуклонно ухудшались на протяжении всей беременности Лорел. Резкие требования внимания, когда у Лорел было время, а затем недели молчания, когда у нее появлялось что-то или кто-то более интересный, чтобы ее занять. Полуночные телефонные звонки, когда она плакала из-за последней ссоры с Эдгаром, а затем появление этих двоих на мероприятии в колледже, рука об руку с улыбками на лицах. — Она зависела от своих маниакальных спиралей, и я не могла смотреть, как она разрушает себя.

Эдгар приподнял бровь.

— Почему она разбила твою машину бейсбольной битой?

Эрика пожала плечами. Какая-то ее часть ликовала, когда Лорел потеряла контроль. Это показало, что ей не все равно. Другая часть ужаснулась насилию. Лорел была беременна. Ей нужны мир и спокойствие. Совершенно очевидно, что прекращение отношений было к лучшему.

— Она разозлилась, что я не отвечаю на ее звонки, — пробормотала Эрика.

На его узком лице появилось лукавое выражение.

— Значит, ты отказалась от своей любви, чтобы ее наказать?

— Нет, я надеялась, что она сможет найти покой в своем браке, чтобы защитить своего не рожденного ребенка. — Она печально покачала головой. — Единственное, в чем мы все могли согласиться, так это в том, что Винтер важнее наших мелких дрязг.

Усмешка Эдгара угасла, его плечи опустились.

— Винтер.

Эрика изучала мужчину, который служил ей досадной помехой с тех пор, как она приехала в Ларкин, и внезапно поняла, что сейчас самое время задать вопрос, который преследовал ее долгие годы.

— Почему ты отправил Винтер на терапию в мою группу? — спросила она. — Ты никогда меня не любил.

— Нет, ты мне не нравилась, — с готовностью согласился он. — Но ты была лучшей, и, что еще важнее, я знал, сделаешь все, что в твоих силах, чтобы Винтер преодолела горе. Именно этого я хотел для своей дочери.

Эрика поверила ему. Когда Лорел ждала ребенка, она сомневалась, что Эдгар будет хорошим отцом. Но Эрика должна признать, что сильно удивилась, когда он взял на себя заботу о Винтер после смерти Лорел. Эдгар оказался не самым внимательным отцом, но он дал ей стабильный дом и безусловную любовь.

— Тогда почему ты настоял на том, чтобы она покинула группу? — спросила она. — Винтер нравилось быть там с другими детьми. Это помогло ей понять, что она не одинока в потере родителя.

Эдгар отвернулся.

— Я не хотел, чтобы к ней применяли гипноз.