Безлюдные земли

Вдалеке показалась Эстерокерская мужская тюрьма. Ее красные неровные стены выглядели как гармошка безумного великана.

– Ты так и не хочешь рассказать, зачем мы здесь? – спросил Бергер.

– Это выстрел наугад, – ответила Блум и посмотрела вверх через окно.

– Что ты ищешь?

– Камеры наблюдения. Нам надо припарковаться подальше.

– И я должен сидеть в машине с заведенным двигателем вне поля видимости и ждать?

– Именно так, – сказала Блум и остановила фургон. – Машина для побега из-за решетки.

* * *

Допросная в этой тюрьме ничем не отличалась от аналогичных помещений в других местах, то есть была абсолютно безликим помещением: стол, видеокамера, стулья, ничего больше. И сидящий по другую сторону стола заключенный тоже был совершенно безликим в своей серой одежде, напоминающей тренировочный костюм. Ему было за сорок, и, если бы не отметины у него на лице и руках, он бы казался совершенно прозрачным.

– Полагаю, на других частях тела тоже есть отметины? – спросила Молли Блум.

– Традиционное обращение с педофилами, – сказал заключенный и потрогал самый свежий из своих синяков.

– Но вы, Аксель Янссон, не только педофил, но и убийца?

– А вы, Эва Линдквист, полицейский, который задает чертовски неактуальные вопросы. Вы были бы безнадежно паршивым полицейским, если бы вы не прочитали приговор суда.

– На суде вы достаточно продуманно признали все случаи сексуального насилия в отношении детей и последовательно отрицали убийство. Чтобы избежать приговора за него. Убийцам детей здесь ведь достается еще сильнее.

– Я не склонен к насилию.

– Ну конечно, Аксель. Суниса Петвисет была секс-рабыней из Таиланда, ей недавно исполнилось пятнадцать. Ее хозяевами была албанская мафия. И во всем этом никакого насилия.

– Это даже не было педофилией. С ней все было законно.

– А в других доказанных случаях девочкам было восемь, одиннадцать, четыре и двенадцать лет. Четыре?

– То была минута слабости. Но никогда никакого насилия.

– Ну конечно, нет, Аксель. Расскажите о вечере с Сунисой Петвисет.

– Вы наверняка читали все эти чертовы материалы расследования. Там есть мои допросы. Я не изменил показаний ни по одному пункту.

– Девочку-тайку доставили вам домой албанцы. Вы занимались сексом. Она покинула вашу квартиру в одиннадцать пятнадцать вечера.

– И получила чаевые!

– Проблема в следах крови у вас в квартире, на лестнице и в багажнике вашего автомобиля. Проблема в том, что чешуйки кожи и кровь остались у вас под ногтями. И все это имеет ДНК Сунисы Петвисет.

– Но тела не нашли, – возмущенно заметил Аксель Янссон. – Они перерыли кучу мест. Нет тела – нет убийства.

– Вы же знаете, что все не так просто.

– Что вы здесь делаете, Эва Линдквист? И кто вы, черт возьми, на самом деле?

– Успокойтесь, Аксель. Я расследую совершенно другое дело, не имеющее к вам никакого отношения. Вы ничем не рискуете, разговаривая со мной.

– Каждый раз, когда я говорю с полицейским, я рискую жизнью.

Молли Блум сделала глубокий вдох, наклонилась над столом и прошептала:

– Неужели вы до сих пор не поняли, что я ваш лучший и самый незаслуженный шанс из всех, которые выпадали вам в вашей жалкой жизни?

Аксель Янссон отпрянул. Потом прошептал:

– О чем вы говорите?

– О том, что, возможно, был другой убийца. О чем вы умолчали на допросах?

– Ни о чем. Все было, как я рассказал. Мы трахались, я заплатил, она ушла. Больше ничего. Другой убийца?

– А кровь в квартире и под ногтями?

– Что под ногтями, ничего удивительного. Я прихватил ее сильнее, чем признался.

– А в квартире?

– Непонятно. Были только царапины у нее на заднице. А в квартире нашли несколько децилитров крови в таких местах, которые не видны.

– Я совершаю немалое насилие над собой, сидя здесь и перешептываясь с вами, Аксель. Скоро сюда войдут и прервут нашу беседу. Вы должны дать мне что-то еще. Откуда в квартире появилась кровь? Вы находились там все время до прихода полиции?

– Нет, прошло же несколько дней.

Блум откинулась на спинку стула и ощутила прилив тошноты. Глубоко вдохнув, она встала.

Хотя она старалась не оглядываться, она успела заметить, как Аксель Янссон скорчился и приготовился к следующей серии избиений.

Молли Блум проводили через металлодетекторы и решетки, и она вышла на улицу. Глядя в тяжело нависающие небеса стального цвета, она подставила лицо крупным каплям дождя. Так она простояла некоторое время. Как будто влага могла смыть всю эту грязь с ее лица.

Она с неохотой вспомнила Акселя Янссона и подумала, какое огромное несчастье родиться с извращенными желаниями. Потом она подумала, что, может быть, попробует сократить ему срок наказания. Потом подумала о четырехлетних девочках и том, что надо обдумать решение еще раз. Она подошла к фургону. Он стоял повернутый на сто восемьдесят градусов, готовый к побегу. Бергер сидел за рулем и газовал на холостом ходу.

Молли села на пассажирское кресло и сказала:

– Думаю, у нас есть еще одна жертва.

Бергер тронул фургон с места и сказал:

– Если мы собираемся работать вместе, у нас больше не должно быть секретов друг от друга.

Блум кивнула. Потом заговорила: