Безмолвные призраки Хионы

В первом аквариуме и правда метались живые существа. Они были настолько крошечными, что Альда и вовсе не рассмотрела бы их, если бы не грамотная подсветка. Личинки фьюзов не выглядели опасными, они напоминали червей с короткими извивающимися телами.

– Личинки находятся в теле родителя до последнего и становятся активны, когда родитель умирает, – пояснила Вердад. – А умирает он неизменно, это финал жизненного цикла фьюзов, предусмотренный их сущностью. После смерти заражение происходит через питание – кто первый доберется до трупа, тот и станет носителем второй фазы. Среди наледных видов Хионы травоядных нет, так что носителем может стать кто угодно. Но чаще всего это сурнджи, безобидные маленькие падальщики, способные выжить и в воде, и на льду.

Во втором аквариуме хранилось уже мертвое существо – видимо, кто-то из тех самых сурнджи. Альде оно напоминало плоскую рептилию с округлым телом и короткими лапами. В отдельном отсеке рядом с ним плавал ярко-красный шарик, исчерченный тонкими венами.

– В организм носителя при питании попадают десятки, если не сотни личинок, – продолжила рассказ Вердад. – Но тут запускается естественный эволюционный процесс фьюзов. Только одна личинка развивается до носителя генетической информации, полноценного доминирующего паразита – видите вот эту алую сферу? Это она.

– А все остальные? – уточнила Альда. – Умирают?

– Нет, они просто теряют возможность эволюционировать и приобретают защитную функцию. Они поддерживают организм носителя молодым и здоровым до момента, когда появится новый носитель. Тут на их поведение, выработанное многими поколениями, влияет Хиона. На этой планете бывают долгие бури, бывает усиление мороза, бывают оттепели, растапливающие ледник… Да многое бывает. Охота останавливается, миграция смещается, а фьюзы никак не могут заставить своего носителя идти туда, куда им нужно, на второй стадии они еще ничем не управляют.

– И они просто обеспечивают его обязательное выживание до того момента, когда он может достигнуть третьей стадии?

– Да, – кивнула Вердад. – То есть, до того момента, когда он будет сожран. Как выяснилось на нашем примере, продолжаться это может годами. Природа не предполагала, что носитель начнет бороться за жизнь, ведь изначально эту роль исполняли сурнджи, которые выживают не за счет ловкости, а за счет особой плодовитости. Лично я заразилась случайно на первой стадии и обнаружила это, когда защитные личинки исцелили мою рану. Первые же люди заразились от сурнджи на второй стадии, когда съели их, люди до последнего не знали, что происходит, а потом стало слишком поздно.

– Но если это привело к переменам в их поведении, неужели никто не догадался, что происходит? – поразилась Альда. – И не вычислил, что с сурнджи что-то не так? Допустим, про паразитов вы не знали, но болезнь-то можно было заподозрить?

– Не стоит нас недооценивать. Мой дядя Элия, как я уже сказала, первым забил тревогу. И уж конечно, он догадался проверить сурнджи. Беда в том, что, если бы это был вирус или нечто подобное, выявить его было бы просто – заражены были бы все обитающие в одном резервуаре сурнджи. Но в случае с паразитами, одни сурнджи были заражены, другие – нет, и зараженных переродившиеся охотники держали отдельно. Дяде позволили провести исследование только здоровых сурнджи, он, естественно, ничего не нашел, и это сбило его со следа. Используя человеческий мозг, фьюзы и сами стали разумны, они очень многое спланировали.

Они даже умудрились заразить личинками нескольких людей в городе, доведя их до второй фазы, так они надеялись в итоге получить более умных паразитов с генами двух носителей-людей. Но фьюзы быстро поняли, что это напрасная трата ресурсов: склонить других людей к каннибализму слишком тяжело. Зараженных в итоге убили снежные демоны, которых фьюзы во время диверсии впустили в Орифию. Это можно было считать экспериментом с их стороны: им хотелось узнать, будут ли такие демоны обладать человеческим разумом.

Эксперимент провалился. Получившиеся из паразитов, впитавших ДНК людей, демоны по большей части были немногим умнее фьюзов, занимавших их тела привычным путем.

– Было только одно исключение, – печально усмехнулась Вердад. – Но не будем о нем, не сейчас, нам бы с общими моментами сначала разобраться!

Она подошла к третьему аквариуму. Там хранился искаженный, ненормально большой, покрытый наростами человеческий скелет. Под ним в ящике лежало нечто, похожее на осколки бежевых раковин – Альда и Триан уже видели подобное на станции Нот.