Безмолвный (СИ)

- Именно поэтому мне пришлось прыгнуть.

Можно, мы не будем говорить об этом? Я не хочу об этом говорить.

Выходит, три года назад умер не ты – Мориарти. Совершил самоубийство, и тебе пришлось сделать то же самое. Зачем? Это же бессмысленно. Ведь на этом все должно было закончиться. Его не стало. Ты уже выиграл.

Но осталась сеть. Верно. Он отнюдь не был единственным психом. Ну, конечно же. Были другие, и много. Моран и вся паутина преступников, готовых занять его место, готовых отомстить за него. Ты сохранил его смерть в тайне. Он был мертв, а ты выжил, но скрыть это ложью было необходимо, так? Наверняка. Я не знаю. Я попался на эту ложь, я был ее частью, я в нее поверил. Я считал, что ты потерпел поражение. Это казалось невозможным. Я ничего не знал.

Неожиданно все телефоны поднимают трезвон. Приходят сообщения. Ты вскакиваешь, хватаешь первый, бросаешь его и тут же хватаешь второй, а потом и третий. Да что такое творится?

- Да он же здесь, идиот! – кричишь ты, глядя на очередной телефон в руке, на который все валятся и валятся новые СМС. – Он здесь! Разуй уже глаза!

Я-то глаза уже разул. И все равно не понимаю ровным счетом ничего.

========== Глава 42: Необходимые меры ==========

Ты стоишь там, и я вижу, что ты нервничаешь. Что именно ты пытаешься разглядеть? Там не на что смотреть. На улице никого, лишь изредка промелькнет машина. Здесь безопасно, даже слишком, как я понимаю. Ты из-за этого на грани. Ты обхватил подбородок, проводишь указательным пальцем по верхней губе, снова и снова. Ты ждешь чего-то. Не знаю, чего, и не уверен, что ты сам это знаешь.

Раньше ты со мной говорил, говорил все время. Озвучивал длинные цепочки подробностей, а затем делал гениальный вывод, или не делал. Ты говорил со мной и перебирал все детали, нужные и не нужные, пока, наконец не получалось отделить одни от других. Даже когда я ничего не спрашивал, даже когда у тебя самого не было ответов, а я не проявлял интереса, ты все равно со мной говорил. Просто разговаривал. Часами. Ты разговаривал со мной, даже если меня не было рядом.

Больше ты так не делаешь. Как минимум, теперь это ушло из твоего обычного поведения. Правда, три года – долгий срок, и весь этот срок меня не было рядом. Теперь ты привык к одиночеству, так ведь? Ты был абсолютно один, жил где угодно, кроме дома, и все твое окружение составляли лишь телефоны.

Ты ведь уже испытывал подобное одиночество, я в этом уверен. Быть может, ты даже сам не отдавал себе в этом отчета. Это же всего лишь сантименты. Точно, бессмысленные сантименты, разве нет? Не с кем поговорить. Разве что с черепом. Или со стенами. Правда, это не совсем то, что нужно. Не совсем то. Ты сроднился с тишиной.

Но ты можешь это изменить. Один раз у тебя уже получилось.

Быть может, к этому смогу снова подтолкнуть я. Давай поговорим, Шерлок. Что там?

- Что там такое?

Кажется, мой вопрос тебя обескуражил. Оглядываешься на меня, потом снова отворачиваешься к окну.

- Фургон.

Да. Кроме этого там почти не на что больше смотреть. Это всего лишь чей-то фургон. Разве он заслуживает внимания? Зачем его так пристально разглядывать?

- Знаешь, он ведь угрожал тебе, - произносишь ты, не оглядываясь. Ты смотришь в окно, словно я все еще там, все еще стою внизу, на тротуаре. – Угрожал, чтобы добраться до меня.

Угрожал? Что ж, ради того, чтобы до тебя добраться, он был готов на все. Однажды он так уже поступил – семтекс, снайперы… Мы тогда уже очень сблизились, и он наверняка это понял. Мы сблизились настолько, что, возможно, общая постель была всего лишь вопросом времени. Хотя мы действительно делили постель. Иногда. Мы даже разделили ее этой ночью. Только совсем в другом смысле. Быть может, со временем, дошло бы и до этого.

Три года назад он мне угрожал, так? Угрожал, чтобы добраться до тебя. Хотел сыграть с тобой, хотел, чтобы ты его развлек, избавил от скуки. План сработал?

Похоже, да. Ты согласился плясать под его дудку, сделал то, что он хотел. Ты умер.

Причина в этом? В том, что он мне угрожал? Нет, ради меня ты бы на это не пошел. Ты это сделал, чтобы уничтожить его. Точнее, его и его паутину. Чтобы положить всему этому конец. Вот в чем причина. Ведь иначе он ни за что не оставил бы тебя в покое. Разве нет? Иначе, все это продолжалось бы до бесконечности. Он был заворожен тобой. Одержим.

- Он был тобой одержим, - я мог бы сказать «влюблен» или, как минимум, «увлечен», но в таком случае я приписал бы ему способность испытывать те чувства, которых, возможно, не было вовсе. Мне кажется, в тебя в той или иной степени влюбляется практически любой, с тобой познакомившийся. Так, без сомнения, произошло с Молли Хупер. И с Ирен Адлер, судя по всему, тоже. Большинство клиентов тобой куда чаще восхищались, чем наоборот. Лестрейд на похоронах говорил о тебе куда более, чем просто лестно. И, в конце концов, есть я. Не стоит забывать обо мне.