Безмолвный (СИ)

Я могу быть обаятельным. Со мной приятно провести время. И я могу быть тебе хорошим парнем, вот увидишь. Это то, что я есть, то, к чему я привык. Это нормально. Сегодня ночью я вполне могу оказаться с ней в постели, а утром приготовить завтрак. Мы можем прожить бок о бок до конца жизни. Это поможет мне помнить о том, что такое “нормально”. Было бы славно.

Она улыбается и на секунду опускает взгляд, смотрит на мои ступни. Застенчивость, наверное. Она слегка смущается, и я нахожу это милым. Ты бы так себя не вел. Смутить тебя вообще ничем невозможно.

Ее зовут Эмбер. Ты бы забыл это тут же. Понятия не имею, почему ты спокойно помнишь все мудреные различия между типами сигаретного пепла, помнишь, что может означать конкретная марка нижнего белья, - и при этом совершенно не способен запомнить имя моей очередной девушки. Хотя, если начистоту, то она пока еще не моя девушка. Это всего лишь одно свидание. Первое свидание. Немного трудновато, но я должен сделать этот шаг. Ты так не думаешь? Это то, что я обычно и делаю. Встречаюсь с хорошенькими женщинами. Сплю с ними. Пишу для них дурные стишки. Смешу их. Мне это хорошо удается. Это – прогресс. Элла так бы и записала: «Сходил на свидание. Прогресс. Справляется». Да. Вот именно этим я и занят.

Я мужчина нормальной ориентации. Я встречаюсь с женщинами, я люблю женщин. Мне нравится к ним прикасаться, нравится их аромат. Я люблю целовать их, быть в них, прижиматься лицом к их груди, скользить губами по их горячей коже, чувствовать, как в мою спину впиваются их пальцы. Женщины превосходны. Но все, о чем я способен думать, – ты.

Что бы ты сказал, попробуй я поцеловать тебя? Я могу думать только о том, каково было бы прикоснуться к тебе. К крепким мышцами груди, узким бедрам и острым коленкам, к длинным кистям рук. В тебе бы не было и намека на нежность, никакой терпимости - только резкость. Все равно, что оказаться в постели с подъемным краном, с чем-то, с чем приходится считаться и действовать прямо, без колебаний. Готов поспорить, ты бы точно попробовал кусаться. Я бы на это рассмеялся, ты бы рассмеялся в ответ. Ты бы действовал все с той же настойчивой целеустремленностью, любопытством и той присущей тебе неловкостью, которой ты позволяешь проявиться только тогда, когда считаешь, что я этого не вижу. Может, ты бы снял защиту, расслабился, а может, я ошибаюсь. В тебе есть и мягкость тоже. Она есть в тебе, я видел. Не знаю, как бы все было.

Но это бы ничего не изменило, так? Даже если бы я попросил позволения. Если бы целовал тебя, пока у меня была такая возможность. Я все так же просыпался бы в два ночи от звуков скрипки, ты бы продолжал бороться со своими пагубными привычками. Все осталось бы, как раньше. В холодильнике по-прежнему хранились бы человеческие органы – с чего изменять этой привычке? Ты бы так же спокойно мог позабыть про меня и умчаться из Брикстона в такси один, чтобы тебя не отвлекали разговорами. Все было бы так же, ведь это – те твои черты, которые не имели отношения ко мне лично. Думаю, ты, возможно, тоже меня любил. Возможно. Я не уверен. И никогда не буду.

Тебя нет, и все это больше не имеет значения. Нет больше ответов. Даже будь это правдой, ты бы не открылся никому, и мне, скорее всего, тоже. Это то, чего не следует знать никому. Свои тайны ты хранил ревностно.

Быть может, это не любовь, а увлечение. Я увлекся тобой из воспоминаний. Это так легко, ведь все лучшие моменты, так или иначе, были связаны с тобой. Увлечение – это нормально.

Мне нужно найти себе девушку. Нужно вычеркнуть тебя. Прости, но это правда. Ужасно, верно? Это значит – прогресс, это значит – справляться. Элла бы одобрила. Я знаю, как быть с девушками. Ты же помнишь. Мне это всегда хорошо удавалось.

На самом деле – ужасно. Та, скучная, так тебе и сказала. Помнишь?

Ты забывал, как их зовут, нарочно? Как и все, что тебе не было нужно: то, что Земля вращается вокруг Cолнца, имена моих подружек. Почему? Ты считал, что они не имеют никакого отношения к твоей жизни, или же пытался четко обозначить какую-то позицию? Ехидство или ревность? Или же ты просто твердо знал, что девушки преходящи, а с тобой я останусь навсегда, так зачем тогда давать себе труд запоминать их имена? Что ж, в итоге так и вышло.

Эту нить рассуждений нужно прервать. Это больше не имеет смысла. Тебя нет, и неважно, что чувствовал я и что чувствовал ты. Мы были друзьями. Коллегами. Ты был моим лучшим другом. И этого довольно. Должно быть довольно. Горечь потери затуманивает рассудок. Никакого кризиса самоидентификации. Это просто горе.

Она хорошенькая.

Хорошенькая, но не яркая. В ней нет той роковой красоты, что заставила бы всех сворачивать шеи ей вслед, пока мы идем по кинотеатру. Это та тихая красота, которой будешь восхищен до конца жизни. Форма носа, изгиб губ, прекрасная кожа. Пройдут годы, но она по-прежнему будет бесспорно хороша. Наверное, чем больше я буду с ней сближаться, тем красивей она будет становиться в моих глазах. Пока однажды я вдруг не пойму, что с ней никто не сравнится. Я уже знаю, что так будет.