Безнадежный пациент

Стараясь не замечать, что щеколда поддается чуть тяжелее, я толкаю скрипящую калитку и проскальзываю внутрь. Под ногами хрустит древесная щепа, которой посыпана узкая дорожка. Любуясь окружающими видами и звуками, я постепенно приближаюсь к выстроившимся в ряд деревянным постройкам.

Воздух пахнет влажной землей с примесью резких ноток удобрения и корма для животных. Слева виднеются грязные опустевшие огороды, лишь изредка мелькают зеленые пятна морозостойких овощей: савойской и брюссельской капусты, сельдерея и свеклы. Справа сеть тропинок вьется вокруг деревянных загонов, в которых пасутся серые ослики, козы и овцы. Чуть подальше виднеются искусственный пруд и пасека с яркими желто-белыми ульями.

Я не был тут очень давно. Не потому, что мне здесь не нравилось, – просто почти все выходные я проводил с Джулией, а она, хоть и любила свою работу, в качестве гостя сюда приезжала редко.

– Простите! – машу рукой я, заметив единственную сотрудницу: юное создание лет двадцати с небольшим накрывает уличные стулья брезентом.

– Слушаю!

– Извините, пожалуйста, – начинаю я, предваряя необычную просьбу, которую собираюсь изложить. – Знаю, вы через полчаса закрываетесь.

– Ничего страшного, чем могу помочь?

– Дело в том… – запинаюсь от неловкости я. – Меня зовут Артур Мейсон. Я был… мужем Джулии Мейсон. Не знаю, удалось ли вам ее застать…

Девушка потрясенно смотрит на меня.

– Ох, – вырывается у нее.

Общее чувство скорби окутывает нас подобно облаку, связав невидимыми узами.

– Вот, чтобы вы не сомневались… – бормочу я, вынимая из кармана фотографию.

На снимке мы с Джулией стоим на брусчатке возле регистрационного бюро Сазерка. Я в голубом костюме, она в облегающем белом платье. Я обнимаю ее, притянув к себе.

– Что вы, это необязательно, – с робкой улыбкой кивает девушка. – Мы часто пересылали друг другу фотографии. Теперь я вас вспомнила.

– Отлично, я рад, – улыбаюсь я и убираю снимок.

– Примите мои соболезнования, – искренне говорит она. – Джулия была… Мы ее любили.

– Она была особенным человеком, – соглашаюсь я. – Видите ли, я собираю все, что связано с ежедневной жизнью Джулии. Может, у вас есть какие-нибудь ее фотографии? Если нет, ничего страшного… Мне дороги любые воспоминания о ней.

На лице девушки появляется знакомая грустная улыбка – взгляд, исполненный сочувствия. Как-то раз я ошибочно принял сочувствие за жалость, но теперь понимаю, что заблуждался. Жалость – чувство одностороннее, когда один человек замечает печаль другого, но сам при этом ничего подобного не испытывает. Но, пожалуй, ничто так не объединяет, как общее горе, боль от потери человека. И я начинаю понимать, что моя изолированность от этих чувств подразумевает изолированность от одной из немногих коллективных сил, действующих в нашем огромном разнородном мире.

– А знаете, кое-что у меня есть! – радуется она. – Пойдемте внутрь.

Я следую за незнакомкой в теплое помещение, где проводятся занятия для юных гостей фермы. На стенах маски зверей, сделанные из бумажных тарелок: совы, лисы и даже одинокая панда. Вдоль желтых стен ящики с цветной бумагой, карандашами, клеем, безопасными ножницами и множеством других материалов.

Сотрудница отпирает картотечный шкаф и, выдвинув ящик с документами, быстро перебирает его содержимое. Наконец она достает одну из папок и задвигает ящик.

– Одну секундочку. – Девушка исчезает в подсобке.

Я оглядываюсь вокруг и неожиданно замечаю среди фотографий на стене знакомое улыбающееся лицо. Подхожу ближе: на стене нарисовано дерево, а на каждой ветке висит снимок сотрудника фермы. Джулия запечатлена зимой, в своей любимой флисовой куртке возле загонов с животными. Помню, как она себя корила, потеряв куртку. И хоть Джулия специально позирует для фотографии, я-то знаю – ее глаза лучатся искренним светом, а на губах играет добрая непринужденная улыбка, которая была свойственна только ей.

Старания доктора Коделл, безусловно, увенчались успехом. Она извлекла каждое мое воспоминание о Джулии и лишила его эмоций. Даже сейчас, перебирая эти памятные эпизоды, размышляя о нашей совместной жизни с Джулией, я не ощущаю ни грамма той любви, которая когда-то наполняла мои дни.

Впрочем, у моей супруги имелась жизнь и помимо меня, мне лишь повезло по большей части быть рядом. Но у других людей существуют и свои воспоминания о человеке, которого я любил. Неизвестные мне эпизоды, вообще не тронутые доктором Коделл! Надеюсь, еще не все потеряно, и я смогу что-то почувствовать, знакомясь с ними.

– Ну что ж, вы сами напросились!

Моя новая знакомая возвращается в комнату для занятий, протискивая в узкую дверь громоздкую тележку. На тележке стоит старый телевизор, а на нижней полке DVD-плеер. Я благодарю девушку, пока она подсоединяет аппаратуру к электричеству и включает телевизор.

– Есть у нас мероприятие, которое мы устраиваем каждую весну, – поясняет она. – Дети готовят презентацию, в игровой форме, про то, как просыпается природа, про жизненный цикл. В общем, весело. И все здесь работающие тоже принимают участие.