Безнадежный пациент

Я в кои-то веки крепко стискиваю маму в искреннем объятии. После всего, что произошло, даже зная о мамином соучастии, я тем не менее помню, как она за меня переживала. Когда твой единственный сын безмерно страдает, мутные методы Коделл могут показаться последней надеждой.

Я прижимаю маму к себе, пытаясь мысленно выровнять дико раскачивающиеся весы, на одной чаше которых ее благие намерения, а на другой – ужасающие последствия.

– Я не могла позволить тебе продолжать в том же духе! – всхлипывает в мое плечо мама.

– Понимаю.

– Я просто не могла, дорогой! Ты же знаешь, мы без тебя никак!

Мои руки каменеют, крохотный лучик тепла гаснет в душе.

– Мы?!

Я медленно, бесстрастно отстраняюсь. Заметив мамин перепуганный взгляд, я сразу догадываюсь, кого она имеет в виду.

– Я говорила обо всех! Ты важен для всех нас! – отчаянно оправдывается она, впиваясь глазами в мое лицо, умоляя меня услышать ее слова.

– Ты не просила Коделл спасать своего сына, верно? – тихо произношу я, начиная понимать, что к чему. – Тебе нужно было вернуть в строй старшего управляющего производством!

– Их обоих… – Мама осекается, не зная, как продолжать. – Я пыталась спасти тебя, чтобы ты жил! Чтобы руководил компанией! Я хочу, чтобы ты был здоров и счастлив и состоялся в профессии!

– Ясно, – с грустью в голосе отвечаю я. – Думаю, пришло время вручить мое заявление об уходе.

– Милый, нет…

– Ты наверняка будешь рассматривать Майру Стюарт-Милл. Я поддержу ее кандидатуру.

– Не надо, – умоляет мама. – Подумай! Я тебя вообще не тороплю.

– По-моему, я уже превысил все возможные сроки отпуска.

– Артур, ты не можешь так поступить! Ты нужен компании. Ты нужен нам!

– Вот уж неправда, – усмехаюсь я, понимая всю нелепость маминых слов. – Ты всегда так говорила. Уверяла, будто компания без меня развалится. И я неплохо работал, пока не умерла Джулия. Но я не был незаменимым. Тебе просто хотелось держать меня рядом. Вот чего ты хотела на самом деле.

Мама пораженно смотрит на меня. Все, что я столько времени держал в себе, наконец прорвалось наружу, и дело тут не в злости, а в уважении к долго скрываемой правде.

– Я очень благодарен тебе за все, что ты мне дала, – продолжаю я. – И намереваясь передать мне управление компанией, ты выражала свою любовь. Но любовь в нашей семье исключительно материальная, деловая и холодная. Я привык думать, будто любят за что-то. И не представлял, что бывает иначе. Наверное, поэтому ты так ненавидела Джулию. Именно поэтому… Ведь она без всяких условий дарила то, что я, по твоему мнению, должен заслужить.

Мама молча смотрит на меня блестящими от слез глазами. На ее лице отражается смесь отрицания и гнева.

– Здорово же Коделл промыла тебе мозги, – сквозь зубы цедит она. – Раньше ты так не говорил. Раньше ты так не думал.

Услышав, как мама объяснила себе причину моих откровений, я медленно, спокойно вздыхаю.

– Желаю тебе всего самого лучшего, – ровным тоном говорю я.

К половине первого я возвращаюсь к себе в квартиру. Остаток дня в моем полном распоряжении. Наслаждаясь временным затишьем после того, как я решился уйти с работы, и перед неизбежными последствиями увольнения, я ставлю на проигрыватель случайную пластинку и сажусь на диван. Становится хорошо и спокойно.

Я откидываюсь на спинку дивана, смакуя ощущение тихого умиротворения. В памяти всплывает вопрос доктора Данн, который маленьким облачком висит на краю сознания. Она спросила, думаю ли я о Джулии. Доктор Данн одной из первых задала мне этот вопрос, когда я вернулся в Лондон. Все-таки хороший она психиатр.

Интересно, должен ли я переживать из-за своего ответа, из-за отсутствия чувств, вызванного вмешательством доктора Коделл. Однако чем больше я размышляю над ее вопросом, тем больше убеждаюсь в его бессмысленности. Возможно, моя любовь к Джулии угасла сама по себе, либо это чувство вырвали из меня насильно – результат один и тот же. Мои воспоминания о ней лишены ярких эмоций. И эти эмоции больше не разрушают меня, не грозят утопить в тоске, печали и боли.

Мой взгляд скользит по комнате и останавливается на телефонном аппарате. Никаких сообщений. Сегодня я еще не звонил, но, судя по тщетным попыткам на прошлой неделе, видимо, это бесполезно. Выходит, за время пребывания в Институте я окончательно разрушил отношения с матерью Джулии, раз она не желает брать трубку. Наверное, Лоррейн уважает мою просьбу, или обиделась, или пытается преодолеть свою боль, избегая того, кто лишь разбередит ее собственные раны. После недолгих колебаний я встаю с дивана и беру телефон, отчаянно надеясь, что причина не в третьем варианте.

Глава 43

Еще в автобусе я оплачиваю билет на поезд. За считаные минуты, оставшиеся до отправления, пробегаю через весь вокзал Кингс-Кросс и быстро прохожу через турникет на четвертую платформу. Меньше трех часов спустя, миновав центральные графства, я оказываюсь на севере Англии. Там я пересаживаюсь в другой, коротенький, поезд и еду до маленького городка.