Безобразия в образовании

Как заставить людей смириться с вопиющим безобразием, с которым ни один нормальный человек смириться не может? Способов немного. А точнее, всего два. Можно принудить силой, а можно, соблюдая права человека, добиться желаемого изощренным способом: убедить, что безобразие, во-первых, не такое уж и вопиющее, во-вторых, оно распространено повсеместно, а в-третьих, – что, пожалуй, самое главное! – оно все равно неустранимо. Последнее вы сегодня услышите как от крупного политолога, так и от соседа-пенсионера.

В разбираемой нами брошюре практически все подчинено этой логике. Но особенно ярко она проявлена в «мифах о сексуальном насилии». Споря с общепринятым мнением о педофилах как об извращенцах, авторы утверждают, что большинство педофилов – «самые обычные мужчины, с нормальной психикой» (с. 10). Развенчивается и «миф» о том, что «сексуальные покушения на детей редки и являются признаком морального распада и деградации общества» (там же). Какой распад? Какая деградация? И что значит «редки»? На самом деле, утверждают авторы, все это было всегда и «статистически часто». «…В четырех случаях из пяти это делают те, кого ребенок знает; очень часто… – кто-то из старших членов его собственной семьи. <…> Это случается во всех слоях общества, с любыми уровнями образования и дохода, во всех этнических и религиозных группах» (там же). В общем, вполне банальная история. С каждым может случиться.

И не следует заблуждаться насчет того, что «ребенок – пассивный объект сексуальных посягательств. Приходится признать: он может быть и инициатором» (там же). Словом, нас хотят уверить, что нет четкой границы между ребенком и взрослым, жертвой и преступником, добром и злом. Все относительно, зыбко, «неоднозначно».

Ну, а зло все равно непобедимо. «Даже самая идеальная система права не в состоянии полностью защитить ребенка от насилия. Здесь важен не столько контроль (да и кого контролировать, когда непонятно, кто инициатор: взрослый извращенец или ребенок? – Авт.), сколько просвещение. Родители и учителя должны знать, что сексуальная эксплуатация детей – большая и серьезная проблема» (с. 10). Так и написано – «проблема». Есть проблема утомляемости на уроках, есть проблема аллергии, есть проблема летнего отдыха, а есть… сексуального насилия над детьми. Хочется, заняв прилагательные у авторов, сказать, что это «большая и серьезная» победа зла, если растление ребенка, надругательство над его невинностью становится для нас не чудовищным преступлением, не трагедией и даже не драмой, а проблемой. И, решая ее, главное (как, впрочем, и во всех остальных случаях, перечисленных в брошюре) «сохранять спокойствие». Не правда ли, это так естественно, когда узнаёшь, что твой ребенок изнасилован, болен СПИДом, стал алкоголиком, наркоманом или вором?

Рекомендации взрослым по поводу детского воровства – это прямо какая-то оргия гуманизма. «Хорошенько подумайте, прежде чем приступать к решительным действиям. Наверное, наказывать надо. Но только если вы уверены, что и ребенок считает это наказание справедливым. <…> Пережив наказание, ребенок, скорее всего, научится ловчить, скрытничать, обманывать, боясь лишь одного – быть разоблаченным. <…> Пожалейте его, и ему сразу станет стыдно. (А если нет? Если он сочтет таких родственников придурками, из которых можно вить веревки? Тогда как? – Авт.) Помогите исправить то, что он совершил. (То есть компенсируйте украденное, выгораживайте, выкупайте, „отмазывайте“, чтобы он ни в коем случае не прочувствовал последствий своего воровства. А то не дай Бог вразумится! – Авт.) Как можно бережнее и тактичнее отнеситесь к нему и к его поступку (выделено нами. – Авт.). <…> Не ужас наказания, а страх повторения – вот что отныне должно поселиться в его душе» (с. 22).

Должно, конечно. Но может поселиться – и скорее всего поселится! – совсем другое: чувство полной безнаказанности и желание новых «подвигов». Why not?

Поддавшись умилению, читатель мог и не заметить одну характерную подмену: кража, совершенная ребенком, названа поступком (даже не проступком!). А ведь это преступление, хоть по малолетству, как правило, неподсудное. Более того, своровать – значит нарушить одну из десяти заповедей, то есть самых строгих запретов для людей христианской культуры. Впрочем, ни в каких культурах воровство, мягко говоря, не поощряется. Апологеты же «гуманной педагогики» советуют отнестись к воровству «как можно бережнее». Даже в столь вопиющем случае идея наказания им явно претит. Это ведь фи как негуманно!