Безобразная Эльза

– Женька, ты, конечно, мой герой и всё такое, но сам бы попробовал пожить с родителями, – пищит в трубку возбуждённая Наташка. – Последние два дня мне хочется сбежать из дома, здесь просто невозможно находиться! У нас вся квартира провоняла сердечными каплями! Маму швыряет из одного истерического припадка в другой, а я почему-то крайняя. То Вику не поддержала, то тебя не вразумила, то Эльчика защитила. Даже папа сегодня удрал на работу в шесть утра, а я в универ опоздала, потому что маме опять плохо стало. Вот почему ты не отвечаешь на её звонки?

– Что, прям по-настоящему плохо? – проигнорировав Наташкин вопрос, задаю встречный, который действительно меня беспокоит.

– Жень, я не знаю, – вздыхает сестрёнка. – Но новость об Элькиной беременности маму здорово прибила. Ну вы даёте, конечно! Не, я-то очень рада! Папа вообще в восторге! Да ты и сам знаешь… Но мама… Жень, ты хоть бы отвечал на её звонки…

Да отвечаю я! Но не на каждый вызов… Потому что выслушивать двадцать раз на день, что я разрушил мамины надежды и разбил ей сердце, невыносимо. Утешить её мне нечем, а принимать то, что я собираюсь жениться на девушке, которую люблю, мама не готова категорически. И всё же меня кольнуло чувство вины – беспокойство-то её не напускное… Несмотря на то, что матушка – та ещё артистка, подобное нервное потрясение вполне может сказаться на здоровье. А выход какой? Нет его.

– Ладно, я перезвоню и ещё раз поговорю с ней, – обещаю Наташке.

– Вот и молодец! Я знаю, что ты уже вернулся из офиса, поэтому хорош отлынивать! А то окопался там у себя и в ус не дуешь. Жених!

 – Сказал же – поговорю! Но толку-то? Натах, а может, на хер это знакомство, а? Отец Эллу и так знает, ты – тоже… Ну а мама… Когда-нибудь должна же она успокоиться.

– Офигел совсем? Да она тебя ни за что не простит, если ты женишься втихаря! Соболиха её потом застебёт, да и остальные квочки начнут сплетни распускать. К тому же мамуля вчера бомбическое платье купила. Между прочим, специально к сегодняшнему вечеру!

– Охренеть! – я аж присвистнул. – То есть в истерике она бьётся, но к вечеру активно готовится?

– Ой, хватит, Жень, тебе эти нюансы не понять. Она же и сама знает, что ты не передумаешь, просто вслух признавать не хочет. Да и папа уже заочно на твоей стороне… Куда ей теперь деваться? – Наташка хихикает. – А знаешь, она себе даже Элькин образ уже напридумывала. Говорит, приведёшь дебелую бабищу с косой через плечо и…

Наташка начинает истерично ржать и, каждый раз пытаясь закончить фразу, разражается новым взрывом хохота. Наконец, ей удаётся:

– С косой и с… Аха-ха-ха!.. и с луко-ошком… Аха-ха!..

– Хорош ржать, коза! – стараюсь быть серьёзным, но навязанная воображением картинка всплывает перед глазами – почему-то Бурлакова Фрося. – И ты, конечно, не развеяла её сомнения? А с какой косой-то, кстати?

До сестры только доходит, что существует второй вариант, и она снова закатывается в приступе смеха. Я терпеливо жду.

– С косой из волос, конечно, – говорит, отсмеявшись. – Жень, а зачем я ей возражать буду? Маме нравится придумывать ужасы и жалеть себя. Я, конечно, сказала, что она неправа, что Элька классная, но она даже слушать не стала. А что, так даже интереснее. Кстати, вы вчера ходили к Элькиным родичам? Как прошло?

– На ура! Приняли, как родного, и обрадовались, в отличие от нашей матушки.

– Ну, ещё бы! – фыркает Натаха и тут же торопится оправдаться: – Нет, Жень, не в обиду, но ты и правда жених завидный. А кто бы не обрадовался?!

Наташка продолжает щебетать, развивая эту тему, а я живо представляю себе змею Инессу – вот, кто бы не обрадовался. И, откровенно говоря, именно по этой причине Германовна вызывает доверие. Этой старой стерве абсолютно начхать на статусы и для неё, совершенно посторонней тётки, Элла – эталон всего самого прекрасного и заслуживает, соответственно, самого лучшего. Поэтому, отправляясь знакомиться с родителями Эллы, я ожидал, как минимум, настороженности…

Но нет – моя будущая тёща – кстати, очень красивая и, неожиданно, молодая женщина – была просто счастлива. Не скажу, что это неприятно, но осталось ощущение, что она была рада пристроить дочь хоть кому, а тут ещё и выгодно получилось. Возможно, я неправ и просто сказался контраст с Инессой. Но мне-то грех жаловаться, и я рад, что мама Эллы – не демон в юбке. Немного удивило, что она упрямо называет свою дочь Элизой, а Элле это имя не нравится. А мне, кстати, очень нравится – красиво и необычно… Но Элла уже не ребёнок и вправе сама решать, как её зовут.