Безрассудная

Я бреду по каменной дорожке между рядами разноцветных цветов, которые не могу разглядеть в тени. В саду установлены статуи, покрытые плющом. У некоторых из них отсутствуют части тела, из-за слишком частых падений, которые, разумеется, не имеют ко мне никакого отношения. В самом центре журчит фонтан, напоминая мне о прошедших днях и очевидной глупости, по которой мы с Киттом в него прыгали.

Но я здесь ради того, что находится за пределами сада.

Переступаю по мягкой траве, которая совсем недавно была устлана разноцветными ковриками для бала перед вторым Испытанием. Не позволяя себе предаваться воспоминаниям о той ночи, я следую за луной, что отбрасывает свет на иву.

Дерево выглядит завораживающе, а его листья шелестят на легком ветерке. Я пробегаюсь взглядом по каждой поникшей ветви. По каждому корню, пробивающемуся сквозь грязь. Каждый ее дюйм прекрасен и силен.

Я пробиваюсь сквозь завесу из листьев и подхожу к дереву, которое навещаю так часто, как только позволяет жизнь, но именно в этот день — со сладкой булочкой в руке. Провожу пальцами по шершавой коре ствола, прослеживая знакомые бороздки.

Затем усаживаюсь на привычное место под возвышающимся деревом, обхватив рукой колено. Расположив тарелку на особенно большом корне, достаю из кармана маленький спичечный коробок.

— В этом году я не смог найти свечку, прости, — я чиркаю спичкой и смотрю на маленький огонек, разгорающийся на палочке. — Так что придется обойтись лишь этим.

Втыкаю спичку в центр медовой булочки, слегка улыбаясь нелепому зрелищу. Мгновение я наблюдаю, как она горит, как огонь окрашивает древесину мерцающим сиянием.

Затем опускаю взгляд на землю и провожу рукой по мягкой траве.

— С днем рождения, Ава.

Я задуваю импровизированную свечу, позволяя темноте поглотить нас целиком.

Глава первая

Пэйдин

Моя кровь полезна до тех пор, пока остается в моем теле.

Мой рассудок полезен только, пока я его не лишилась.

Мое сердце полезно, пока оно не разбито.

Что ж, похоже, я стала совершенно бесполезна.

Мой взгляд скользит по половицам. Один только вид знакомого потертого дерева наполняет меня воспоминаниями, и я стараюсь отогнать мимолетные образы маленьких ножек на больших ботинках, шагающих в такт знакомой мелодии. Я качаю головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, несмотря на отчаянное желание остаться в прошлом, ведь настоящее не сулит ничего хорошего.

…шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…

Я улыбаюсь, не обращая внимания на боль, которая пронзает кожу.

Нашла.

Моя походка неуверенная и скованная, ноющие мышцы напрягаются при каждом шаге по, казалось бы, обычной половице. Я падаю на колени, прикусив язык от боли, и царапаю дерево пальцами, испачканными в крови, которую изо всех сил стараюсь не замечать.

Пол, похоже, такой же упрямый, как и я, он отказывается поддаваться. Я бы восхитилась его стойкостью, если бы он не был чертовым куском дерева.

У меня нет на это времени. Мне нужно выбраться отсюда.

Из моего горла вырывается разочарованный стон, прежде чем я моргаю, глядя на доску и говорю:

— Я могла поклясться, что это потайной отсек. Неужели это не девятнадцатая половица от двери?

Впиваюсь взглядом в дерево, и с губ срывается истерический смех. Я запрокидываю голову и качаю ей, глядя на потолок.

— Чума, теперь я разговариваю с полом, — бормочу я. Еще одно доказательство того, что я схожу с ума.

Хотя, у меня нет никого, с кем можно было бы поговорить.

Прошло три дня с тех пор, как я вернулась в дом своего детства, преследуемая и почти мертвая. И все же, мои разум и тело далеки от исцеления.

Я смогла уклониться от каждого удара королевского меча, но он все равно убил часть меня в тот день после финального Испытания. Его слова резали глубже, чем его клинок, ранили меня осколками правды, пока он издевался надо мной и насмехался, рассказывая о смерти моего отца с улыбкой на губах.

«Разве ты не хочешь узнать, кто убил твоего отца?».

Дрожь пробегает по позвоночнику, пока холодный голос короля эхом раздается в моей голове.

«Скажем так, твоя первая встреча с принцем произошла не тогда, когда ты спасла его в переулке».

Если предательство — это оружие, то в тот день король вонзил его в меня, загнав тупое лезвие в мое разбитое сердце. Я тяжело выдыхаю, отгоняя мысли о мальчике с серыми глазами, такими же пронзительными, как меч, которым он проткнул грудь моего отца много лет назад.

Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги, перемещая вес на половицы, и прислушиваюсь к скрипу, бездумно вращая серебряное кольцо на большом пальце. Все тело болит, кости кажутся слишком хрупкими. Раны, полученные в схватке с королем, были поспешно перевязаны дрожащими пальцами. Из-за них и едва сдерживаемых рыданий, от которых у меня перед глазами все расплывалось, швы получились грубыми.