Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

— Я в смысле… видите ли, это я один виноват.

— Что?

— Я хочу сказать… то есть…

— Что? Говорите громче, что вы лепечете?

Зальцбург, который рассеянно наигрывал на пианино отрывки из своего непризнанного мюзикла, наконец осознал, что требуются услуги переводчика. Вскочив с табурета, он бочком, по-крабьи, пробрался вдоль директорской ложи, обнял Миллера за плечи, услужливо нагнулся к его уху и, набрав побольше воздуха, крикнул:

— Он говорит, что один виноват!

Танцмейстер одобрил кивком эти похвальные чувства.

— Я и сам вижу, — заметил он. — Все они даром хлеб едят!

Музыкальный директор терпеливо набрал новую порцию воздуха.

— Он один виноват, что номер не получился!

— Объясните ему, старина, что я записался в ансамбль только сегодня утром, — вмешался молодой человек в твиде.

— Сегодня утром принят в труппу!

— Что еще за трупы? — поморщился Миллер.

Побагровев от натуги, Зальцбург предпринял еще попытку:

— Новичок он! Но-ви-чок! — проорал он. — Еще не умеет! Сегодня у него первый день, ничего не знает. Со временем выучит, а пока не умеет!

— Он хочет сказать, — горячо подхватил молодой человек, — что я не знаю движений!

— Да! Не знает движений! — проревел Зальцбург.

— Да вижу я, что не знает! Почему не выучил? Времени хватало.

— Он не мог!

— Не бог?

— Новичок!!!

— Ах, новичок?

— Да, новичок!

— А какого дьявола, интересно, он новичок? — завопил Миллер, снова впадая в бешенство. — Почему он не начал вместе с другими? Как прикажете ставить номера, если на меня каждый день сваливаются новички? Кто его взял?

— Кто вас взял? — повернулся к злодею музыкальный директор.

— Э-э… мистер Пилкингтон.

— Пилкингтон! — крикнул Зальцбург в ухо танцмейстеру.

— Когда?

— Когда? — эхом откликнулся Зальцбург.

— Вчера вечером.

— Вчера вечером!

В немом отчаянии хореограф вскинул руки и кинулся прочь, но затем, вновь развернувшись, примчался обратно.

— Ну как тут работать? — причитал он. — Я связан по рукам и ногам! Зажат в угол! До премьеры две недели, а мне каждый день подсовывают новичков, которые все губят! Нет, я пойду к мистеру Гоблу и разорву контракт… я… Ну что вы встали?! — перебил он вдруг сам себя. — Нечего тратить время! Продолжайте, продолжайте! Весь номер с самого начала! Ну!

Новенький заковылял обратно к коллегам, нервно оттягивая пальцем воротничок. К такому он не привык. В любительских спектаклях он участвовал не раз, но никогда не сталкивался ни с чем подобным.

Во время краткой передышки, пока главная героиня «Американской розы» исполняла первый куплет и припев, он тихонько спросил у соседа по ансамблю:

— Послушайте, он всегда такой?

— Кто? Джонни?

— Ну, тот — как лунь седой, горлопан с луженой глоткой. Часто он так заводится?

Хорист снисходительно усмехнулся.

— Это еще ерунда, — хмыкнул он. — Погодите, пока он по-настоящему не слетит с катушек! А что вы слышали — так, легкий шепот!

— Боже мой! — вздохнул новичок, устремив взор в мрачное будущее.

Героиня дошла до конца припева, и хористы ансамбля, что кучковались в глубине сцены, начали подступать к ней двойной шеренгой, изящно пританцовывая. Новобранец, не спуская глаз с соседа, старался повторять их движения.

Хлопок в ладоши из темноты зрительного зала дал понять, что попытка оказалась безуспешной. Было видно, хоть и смутно, как Миллер обеими руками вцепился в свою шевелюру.

— Все вон со сцены! — рявкнул он. — Нет-нет, не вы! — добавил он, когда незадачливый дебютант двинулся вслед за остальными. — Вы останьтесь!

— Я?

— Да, вы! Придется вас подтянуть отдельно, иначе мы никогда с места не сдвинемся. Уйдите в глубь сцены. Музыка, сначала! Мистер Зальцбург! На начале припева — вперед! Грациознее! Грациознее!

Пунцовый от смущения, но полный решимости, молодой человек, двинулся к рампе как можно грациознее, и как раз в этот миг за кулисами появились Джилл и Нелли — время уже подходило к одиннадцати, и народ прибывал.

— Кто это? — спросила Нелли.

— Новичок, — ответил один из хористов, — сегодня с утра пришел.

— Просто вылитый мистер Рук! — обернулась Нелли к Джилл.

— Да это он и есть! — отозвалась та.

— Не может быть!

— Точно он.

— Как же он тут очутился?

Джилл прикусила губу.

— А вот это он пускай сам объяснит!

2

Возможность для приватной беседы с Фредди представилась не сразу. Минут десять он упражнялся в одиночку на сцене под градом оскорбительных наставлений Миллера, а затем еще столько же репетировал номер вместе с героиней и остальными хористами.

Когда же, наконец, грозный рык в глубине зала возвестил о приходе мистера Гобла, выражая его повеление очистить сцену и начать основную репетицию, Фредди едва нашел силы выдавить в адрес Джилл бледную улыбку узнавания и слабое «Привет-привет!», после чего им тотчас же пришлось идти на сцену со всем ансамблем и строиться для вступительного хора. Лишь когда хор повторили четыре раза и двое главных героев принялись репетировать сольный номер, Джилл смогла затащить последнего из Руков в укромный уголок и подвергнуть допросу.

— Фредди, как ты сюда попал? — начала она.