Безрассудная страсть

– А я помню каждую деталь. На вас было голубое платье и бриллианты в волосах. – Он медленно протянул руку и намотал на палец выбившуюся из ее прически прядь. – И от вас пахло фиалками. – Он чуть подался вперед, втянул воздух и улыбнулся. Духи были те же самые. – Я помню, как обнимал вас за талию, когда мы вальсировали, вкус шампанского на ваших губах и ваши страстные вздохи, когда мы… – Он замолчал и устремил взгляд на ее губы.

У Джулии пересохло во рту.

– Наверняка у вас были десятки – нет, сотни – других встреч, – проговорила Джулия. Из-за отчаянно колотившегося сердца ей было трудно дышать.

– Как и у вас.

Джулия уставилась на него отнюдь не добрым взглядом.

– Только потому, что у меня не вошло в привычку совра… – Она задохнулась, не договорив.

Какое-то время Томас выглядел смущенным.

– Я только потом осознал, что был первым. Я бы ни за что не…

– Поэтому вы подошли ко мне на Бонд-стрит. Не для того, чтобы вернуть сережку, которую, полагаю, вы… взяли специально. – Она не смогла произнести слово «украли».

Его губы сжались.

– Я хотел удостовериться, что вы не пострадали. Я боялся, что был слишком поспешен и груб.

Неужели он краснеет? Это она должна краснеть! Неужели его любовницы имеют обыкновение предупреждать о таких… физических подробностях? Ей не был знаком этикет соблазнения.

Томас взглянул на нее совсем как в ту ночь. Его глаза были нежными, согретыми внутренним огнем, воспламенившим и ее кровь.

Он взял ее за руку.

– Простите меня, Джулия. Обычно я не так…

– О чем вы двое там шепчетесь? – Голос принца вовсе не казался слабым. – Подойдите и сядьте рядом со мной, леди Джулия. Знаете, оказывается, есть люди, живущие еще более уединенно, чем я, и они ничего не слышали о вашем героическом поступке в парке. В городе ходит много слухов, большинство из них далеки от истины, так что вы должны рассказать нам чистую правду – или приукрасить ее, если вам будет угодно.

Томас увидел, как вспыхнула Джулия, и у него заныло сердце. Он уже давно не видел искренней краски смущения. Она осталась невинной, такой же, как была в ту ночь. Почти такой же. Он пожалел, что их разговор прервали, но одновременно ощутил веселую заинтересованность. Судя по всему, ей есть о чем рассказать. Не исключено, что она приобрела привычку к дерзким эскападам?

Он сам – одна из ее эскапад. Томас ощутил прилив желания.

– Нечего рассказывать, ваше высочество. – Джулия улыбнулась принцу. – Просто в парке оказалось несколько грабителей.

Линь изумленно округлил глаза.

– Несколько? Я слышал, там было двадцать человек, вооруженных до зубов. Они застрелили четырех прохожих и окружили карету, в которой было все достояние Австрии – императрица приказала привезти бриллианты из хранилища, которое находится под дворцом Хофбург, чтобы она могла надеть их на бал в Шенбрунне. Леди Джулия разоружила одного из грабителей и воспользовалась его пистолетом, чтобы застрелить самого негодяя и четырех его сообщников.

– Разве в пистолете не одна пуля? – ехидно поинтересовалась княгиня Костова.

Ограбление в парке? Томас почувствовал, как у него внутри все сжалось. Ограбление, в котором пострадал Донован? Он смотрел на Джулию потрясенно. А он-то считал, что она слишком хрупкое создание и может пострадать от его грубости!

Он скользнул взглядом по ее изящному стану, тонким длинным пальцам, мягкой коже, смущенной улыбке.

Эта женщина настоящая амазонка.

Он слушал, как Джулия поправляет рассказчика. Она стреляла только в одного человека и ранила его в ногу. В карете ехала супруга баварского посла, а вовсе не драгоценности австрийской короны. Она честно рассказала обо всем и напоследок выразила надежду, что не убила грабителя, пусть и отъявленного негодяя. Томас заметил, что она избегала слова «вор» и ни разу не посмотрела на него, пока не закончила рассказ.

Когда она замолчала, у Томаса не осталось никаких сомнений: именно леди Джулия Лейтон подстрелила его камердинера. Он долго взирал на нее в немом изумлении.

Она была далеко не той наивной ромашкой. Джулия – сложное, интригующее, женственное создание. И он желал ее, как никогда ранее.

Глава 41

Доротея дождалась, пока миссис Хоз выйдет из детской и отправится на кухню. Только после этого она проскользнула в детскую и сквозь слезы взглянула на малыша, мирно спавшего в колыбельке.

Как он красив! И как похож на ее сына Уильяма. Мэтью называл его Уилл и говорил, что младенец еще слишком мал для такого длинного царственного имени. Он умер, когда ему было на пару месяцев больше, чем Джейми.

Дети такие хрупкие создания. Да и сама жизнь тоже очень зыбка. Доротея коснулась пальцем щеки малыша, проверяя, нет ли у него признаков лихорадки, но он был в полном порядке – здоровый и красивый.

Она улыбнулась и потянулась к кроватке, чтобы взять ребенка на руки.

Он заворочался, заворковал, и она стала укачивать его, напевая знакомую колыбельную.

Глава 42