Безродный

— Гуля. Материализовавшаяся форма злого духа. Единственное, что он хочет — вернуть украденное, на место своего захоронения. Но ему нужно питаться, чтобы оставаться в реальном мире. Так что он будет убивать каждого, кто попадётся ему на пути, — капитан сделал небольшую паузу, но почти сразу продолжил, — Так что подумай в следующий раз, как полезешь грабить могилы — готов ли ты обречь себя и ещё сотни невинных людей на мучительную смерть.

— Уже подумал, — кивнул я на монеты, — Но, как избавиться от проклятия?

— Есть три варианта. Первым, самым простым, ты только что воспользовался. Крайне разумное решение, должен сказать. Второй, — капитан хмыкнул, — Умереть, дать духу превратиться в гуля и донести ворованное до могилы. Третий — как можно скорее передать вещь кому-то другому. А четвертый… На него у тебя не хватит ни сил, ни умений. Разве что, денег, чтобы нанять того, кто разбирается в призраках, проклятиях и другой нечисти.

— А какие вещи их интересуют? — спросил я, опасливо косясь на свой фальшион. Не хватало ещё, чтобы за ним явился дух бандита, которому тот раньше принадлежал.

— Только те, которые были похоронены вместе с ними, — успокоил меня Беррен, — Похоронены по всем правилам и с соблюдением всех необходимых обрядов. Трофеи полученные в бою их не интересуют. За редкими исключениями.

— Какими?

— Если вещь при жизни была очень. Очень! Дорога человеку, он за ней придёт и после смерти.

Мда уж. Какое облечение. Теперь я «точно уверен», что мне ничего не угрожает. Хотя, конечно, вряд-ли призрак явится за старым фальшионом, хозяин которого даже не заботился о том, чтобы вовремя его затачивать и чистить. Ладно. Остался только один вопрос.

— Кто же ты такой, капитан? — поинтересовался я, — Сильно сомневаюсь, что простой королевский гвардеец знал бы столько о нечисти.

Внешне Беррен остался совершенно невозмутимым. Но голос, в котором внезапно прорезались холодные, отдающие сталью, нотки выдал эмоции, бушевашвие внутри него. Похоже, воспоминания о прошлом причиняли ему нешуточную боль.

— Ты узнал более чем достаточно, — сквозь зубы процедил капитан, — Собирайся. Мы уходим.

Развернулся и пошел к большому погребальному костру, на котором лежали тела упырей и павших ополченцев. Разговор был окончен.

Ждать, когда догорят трупы мы не стали. Солнце уже клонилось к закату, а проверять на своей шкуре, решена проблема тварей или нет, никому не хотелось. Всё-таки за прочным деревенским частоколом и толстой дубовой дверью — оно как-то спокойнее, чем в чистом поле, хоть и с копьём в руках.

Ополчение кое-как построилось и мы двинулись обратно. Капитан молчал, погруженный в свои мысли. Похоже мне невольно удалось разбередить какую-то старую, но так и не зажившую рану. Молчал Вернон. После смерти того бедолаги, которому я пытался сооружить носилки, он ушел в себя и больше не горел желанием общаться. Наверное, пытался придумать, что сказать родичам погибших. Мне уже начинало становиться не по себе от их молчания, как вдруг со мной поравнялся Ренли.

— Мы это… — начал он, но тут же замолк пытаясь подобрать нужные слова, — С мужиками короче тебе значит это… Очень благодарны, что ты нас тогда спас. Жаль, что с твоим лицом так получилось. Если бы мы не сплоховали…

— Брось, — отмахнулся я, — Просто никто не ожидал, что эти твари окажутся такими шустрыми. И если бы вы по ней не попали — мой труп сейчас горел бы на костре.

— Ну, как скажешь, — неуверенно пожал плечами Ренли, — Но, если что — с меня и мужиков по пиву. Ну и это. В гости ко мне заходи. Мой дом прямо рядом с северными воротами. Всегда значица, рад буду.

— Договорились, — кивнул я.

И строй снова погрузился в тяжелое, напряженное молчание.

В траве уже стрекотали вечерние сверчки, а солнце скрылось за чёрными макушками деревьев, разливая по небосводу тёплый, оранжевый свет. До деревни оставалось ещё довольно далеко, но настроение парней потихоньку улучшалось. Вновь послышались шуточки, похабные песни и рассуждения о том, сколько кружек пива полагается каждому, после произошедшего. Чем дальше мы отходили от кладбища, тем громче они становились. Бойцы сбрасывали напряжение. Один из них вновь затянул песнь про пиво пролитое на сиськи распутной барышни, но внезапно осекся на полуслове. Ополчение встало, как вкопанное. Прямо перед нами из земли торчала стрела.

— А ну стойте, — крик разорвал повисшую на мгновение тишину, — Иначе мы перестреляем всех вас, как бешеных собак.

— Ты что за хер? И что тебе нужно? — крикнул в ответ капитан, доставая меч из ножен.

— Хер сейчас будет у тебя во рту. Причем твой собственный. Если не уберешь свою тыкалку.

— Выходи и говори, — рявкнул в ответ Беррен, — Если бы хотел нас пострелять — уже бы пострелял. Говори, что тебе надо!