Безславинск

— Вы, господа корреспонденты, в своих журналах напишите, что город наш изначально назывался Цеславинск, — информировал бровястый Изиль Лелюдович, — и жили здесь тогда смелые и непокорные люди, а уже потом начались войны и сражения. Когда Екатерина II приказала расформировать Запорожскую Сечь и в 1775 году усмирили запорожских казаков и создали Новороссию, тогда, после неоднократных побед, и присвоили имя Бейцславинск, ну а по приходу власти советской, когда казачков непокорных повыселяли да поперебили, стали наш город называть Безславинск, — здесь он повернулся к участковому Ябунину и совсем тихо сказал: — Не нравятся мне эти двое…

— Мне тоже, — согласился милиционер, — один бугай здоровущий, прямо медведь-бодун, а второй петух дырявый — странные журналюги…

— Хоть Цеславинск, хоть Безславинск, главное, шобы Киев перестал бомбить Донбасс, и пусть не будет войны! — выкрикнула женщина в черном платке, носившая траур по погибшему недавно мужу. Она пришла на свадьбу, чтобы напиться и забыться в общей гулянке.

— Вы, уважаемый директор, я вижу, один из немногих, с кем есть о чем поговорить, — лицемерил Олежа Валерич, хитровато сощурившись. Он элегантно откинулся назад, как бы разглядывая собеседника от сандалий, надетых на носки, до длинных седых волос.

— Завтра же приду к вам в школу, чтобы взять индивидуальное интервью! — сказал он.

Во всем облике нового своего знакомого Изиль Лелюдович сразу же почувствовал пытливый ум, неукротимую энергию и расчетливость в каждом слове и движении. Через полчаса директор Огрызко забыл об окружающих его людях и веселье и тихо говорил о самом главном — о войне, о России, об Америке и Европе. О продавшихся украинцах, отрабатывающих свои тридцать серебряников перед пришедшей к власти «хунтой» Яценюка—Турчинова и неонацистами из «Правого сектора».

— Внимание! Хватит уже про войну! Первый тост по обычаю за… — взяв на себя обязанности тамады, начала Лана Дмитрина, но её прервал Рыжий жох,

— Во! Гляньте! Чучело огородное идёт!

У калитки появился МарТин в сопровождении своего Дэд-Натана. На МарТине был свадебный, сильно изъеденный молью полосатый костюм Натаныча. Не совсем ясна международная традиция — годами беречь свои свадебные наряды, изредка доставая их из шкафа или сундука, любоваться и даже примерять их перед зеркалом, если они остаются впору… Вот и веселый костюм Натаныча, состоящий из расклешенных брюк и пиджака с большим треугольным воротником, явно великоватый для МарТина, не был исключением. Превратившись в некий раритет, он провисел на вешалке более сорока лет!

Сам Натаныч постарался вырядиться «элегантно», по-жигански, что ли, правда, у него это не очень получилось. Опираясь на батожок (ревматизм суставов не давал покоя), поджарый, с кепкой-хулиганкой на макушке, в цветастой рубашке с короткими рукавами, в синих спортивных штанах с тремя полосками по бокам и в мягких шевровых сапогах, он выглядел несуразно. МарТин держал в руках большую, как он её сам называл — весёлую — метлу, к хворостинкам которой он приклеил много разноцветных бантиков и цветочков, вырезанных из бумаги. Выглядело это крайне трогательно.

— У монгола зовсим крыша поехала… — констатировала Вика.

— Только все пчелы разлетелись, и они нарисовались, хрен сотрёшь, — с досадой в голосе заявила Людон, прикладывая к опухшей шее мокрое полотенце, — Эти жиды знают, когда трэбо приходить.

— А его-то нафига позвали?! — поинтересовалась прокурорша Ромакова. — Да еще дед этот его, алконафт-гинпотизёр! У маво сына свадьба здесь, а не одесские маски-шоу!

— Да ладно тоби! — успокоил Кузьма, окурив на всякий случай МарТина с Натанычем. — Вспомни нашу свадьбу! Юродивых всегда на праздники звали.

— Да прекратите вы уже! — не стерпел Шарип Ахмедович, — Что набросились на людей? Чем они вас-то хуже?

— Это я позвала, — заявила Анна. — Он будет все на видеокамеру снимать! Понятно? И не обижайте его и его деда! МарТин, иди сюда!

— Только рядом з нами йэтих чучел не сажайте! — взмолилась травмированная невеста и, злобно глянув на Шарипа Ахмедовича, подумала: «Йшов би ти краще зі своїми Кадыровскями чеченцями на барикади воювати, а не всяких тут чучел захищати!»

Словно прочитав мысленное послание Вики, учитель английского ответил ей взглядом, означавшим: «Тут и без меня чеченский спецназ может объявиться на каждом клочке земли, а я свою работу в другом деле вижу».

Натаныч протянул подарочный конверт с деньгами жениху:

— Эх, Гена, всё что нам даётся даром, лучше-таки брать деньгами.

Генка заглянул в конверт, радостно улыбнулся и передал его Вике. Та, в свою очередь, тоже посмотрела на содержимое конверта и быстренько, свернув его пополам, засунула в бюстгальтер.