Безславинск

Жена священника Анисия с неприбранными волосами, в домашних тапочках и халате, с иконой Божьей матери бежала к пожарищу и все время твердила:

— Матушка неопалимая, спаси, сохрани…

В отличие от своего мужа, она ещё не знала о пропаже икон, церковной утвари и служке Илии с дочерью.

Вокруг сарая было светло как днём. Блестела от огня новёхонькая сетка рабицы на заборе вокруг теплицы. Четко вырисовывались знакомые контуры трактора, стоявшего недалеко от сарая, угадывался цвет металлочерепицы на крыше соседнего кирпичного дома.

Баба Зоя только было собралась идти на свадьбу за внуком и мужем, как в хату с расширенными от испуга глазами вбежала Степанида Владимировна:

— Беги! Твой Мартын пожар учинил!

Сильно перепугавшаяся баба Зоя, с трудом передвигаясь на костылях, крестясь и заикаясь, спросила:

— К-какой пожар? Что с-случилось? П-помилуй Господи!

Она набросила на голову платок и всунула ногу в короткий резиновый сапог.

— Сарай он поджёг наш! Трактор участкового тама! Да бежим уже!

От волнения баба Зоя споткнулась о порог и едва не упала с крыльца — её вовремя поддержала прокурорша. После, вцепившись друг в дружку, они кинулись к пылавшему вовсю сараю.

На недавно заклеенных скотчем стеклах окон вспыхивали грозные отблески пожарища.

Держась за ушибленный затылок, участковый инспектор Ябунин бежал огородами, чтобы срезать путь. Не успел он с великим трудом перелезть через очередной забор, как услышал частые удары колокола на звонище.

Ябунин И. Г. понял, что это звонил отец Григорий, и облегченно вздохнул. Он ждал, что сейчас из домов будут выскакивать полуодетые люди и побегут на пожар. Но Отрежка, как и весь Безславинск, точно вымерла. И даже светившиеся до этого окна во многих домах вдруг потемнели: казалось, хозяева, услышав тревожный набатный зов, нарочно потушили огни и притаились.

Продираясь сквозь кусты, выйдя на улицу Скотобазная, участковый инспектор подошёл к большому кирпичному дому с высоким фундаментом и, с трудом дотянувшись до рамы, застучал по ней кулаком.

За высоким забором двора залилась хриплым лаем, заходила на дыбах, звеня цепью, собака.

— Пожа-а-ар! — не переставая стучать, прокричал старлей Ябунин.

Но дом не подавал никаких признаков жизни, хотя обостренное чутьё представителя власти подсказывало, что его слышат.

Участковый инспектор, держась за сердце и дыша со свистом, бросился к хате напротив, но и там повторилось то же самое. Еле мерцавший в глубине хаты огонек ночника погас, лишь только Ябунин застучал в оконное стекло.

А набатный колокол всё захлебывался и захлебывался медным призывным воплем.

— Да чтоб вы все передохли, буржуи недобитые! — участковый инспектор не выдержал и снова побежал.

У одного из домов он услышал голоса нескольких человек, прижавшихся к калитке ворот. Участковый подался к ним. Но люди тотчас же пропали, а калитка захлопнулась. И во дворе стало до жути тихо.

— Пожар… Выходи… — Ябунин не докончил фразы, как над его головой просвистело полено и запуталось в кустах у дороги. В два прыжка участковый подскочил к воротам и надавил на калитку плечом. Но, закрытая на засов, она не поддалась.

Стиснув зубы, старлей забарабанил в полотнище ворот:

— А ну, отворяй!

За воротами он услышал поспешный топот ног, хруст плетня, чье-то приглушенное ругательство, и потом всё смолкло. Ябунин, трясясь от гнева и ярости, снова побежал, но теперь он уже не кричал и не стучал в окна.

Лишь только увидел он горящий сарай, осевший одним углом, будто вросший в землю, и стоящий рядом целый и невредимый трактор, как возбуждённое состояние его прошло. Всё в нем пришло в равновесие, в спокойную уверенность. Поскольку ни к сараю, ни к прицепу, горевшему внутри, он не имел ровно никакого отношения. А вот трактор, купленный им два года назад и исправно приносящий ежемесячный доход (участковый инспектор сдавал его в аренду безславинцам для личных нужд), был цел и невредим.

Всем в Отрежке было ясно, что горит сарай деда Кузьмы, в котором участковый Ябунин хранит свой трактор. Прицеп принадлежал Кузьме, и они на пару с участковым занимались столь простым, но, относительно безславинских мерок, выгодным бизнесом — сдачей в аренду сельхозтехники. Вот и прибежали на тушение пожара лишь гости со свадьбы да ещё несколько случайных жителей, а остальные затаились и равнодушно ждали, когда рухнет сарай Кузьмы и одновременно с ним его бизнес на пару с местным участковым. Да и потом, за последнее время после постоянных артобстрелов уже столько было этих пожаров, что хотелось не пойти хотя бы на один из них.

Замученный изжогой участковый инспектор многое видел за годы службы в Безславинске, видел чужое горя, чужие проблемы, к которым он, как правило, относился с должностным безразличием, а иногда и с умышленным злорадством, но страшное показное презрение к нему самому и к его имуществу возмущало его до глубины души.

— Я вам теперь устрою весёлую жизнь! Падлы! — пообещал он неизвестно кому неизвестно какую жизнь и смачно выругался, да так, что чуть не поперхнулся от собственной злобы и желчи.