Безславинск

Среди пришедших был и бородач Асусен Акаков. Узнав, что казаки собрались на свадьбу к сыну прокурорши, он посчитал, что ему непременно надо отправиться на разведку — слишком уж особняк у неё был броским…

— Здорово, братва! — выскочил им навстречу Генка, — Вставай Донбасс! Порвем бандеровскую мразь!

По очереди он принялся обниматься с казаками и ополченцами.

— Штрафную! Штрафную полагается! — суетилась лицемерная Степанида Владимировна, думающая про себя: «Вас мне ещё здесь не хватало! Господи, скорее бы уже всё устаканилось и прежняя власть вернулась. А то я уже и по работе соскучилась…».

Усадив новых гостей поближе к жениху с невестой, дед Кузьма провозгласил свой тост, резанувший уши прокурорши:

— Будь проклята украинська армия и армия Коломойського!

Вся толпа дружно поддержала тостующего, а трясущаяся за собственную и сыновью жизнь Ромакова упрекнула:

— Ты ж говорил, штоб не было политики за свадебным столом, а сам шо вытворяешь? Сволочь такая! Муж называется!

Но, несмотря на упреки прокурорши Ромаковой, под хмельком потекли разговоры о политике, о наболевшем.

Изиль Лелюдович цитировал Достоевского:

— «Если кто погубит Россию, то это будут не коммунисты, не анархисты, а проклятые либералы». То же самое можно сказать и про нашу Новороссию. И, кстати, я думаю, что название «Новороссия» более жизнеспособно, чем «Донецкая народная республика» или «Луганская народная республика».

— Это шо за новое словечко такое? Новороссия! — удивилась Людон, пытавшаяся быть в каждой бочке затычкой.

— Понятие «Новороссия» совсем не новое, оно на долгие десятилетия советских времен официально было забыто…

Учитель английского возмущался:

— Никто не вспомнил, что двадцать лет тому назад в Донецке и Луганске уже был референдум! Никаких результатов! Сейчас — логическое продолжение. Почему о нем забыли?

Неподалеку от Генки сидел пожилой казак. Худое бледное лицо. Лысый череп. Тонкие бескровные губы. Бородка клинышком неопределенного цвета. Колючие жесткие глаза. «Сколько ему лет? Может быть, за сорок, а может, и за шестьдесят?» — думал Генка. Вояка был из той породы людей, чей возраст точно известен только им самим. Он не пил, только иногда ел и, положив ладони на колени, равнодушно смотрел на веселившуюся рать. Перехватив Генкин взгляд, умильно улыбнулся, однако глаза его по-прежнему оставались холодными и уставшими, спросил:

— Ну что, морячок? Когда к нам присоединишься?

— Так прямо завтра с утреца и ждите! Я готов сражаться за свободу!

— Похвально.

— Я вот что хотел спросить: допустим, нацгвардия возьмёт Безславинск, что тогда делать будем? — крайне вежливо поинтересовался Генка.

— В подполье уйдём. Развяжем против украинской армии самую настоящую партизанскую войну. Донбасс просто так не отдадим!

Пожилой казак отчеканил каждое слово, будто монеты в кузнице выковал, а после подумал: «Надо же, довели-таки народ до создания партизанского движения в центре Европы! И это в стране, где экономический потенциал был на одном уровне с Францией, Германией, Польшей, где производили ракеты, космическое оборудование…».

Гулянка разгорелась с новой силой.

— Выпьем за родителей! — раздалось громогласное предложение от сильно подпитой Ланы Дмитрины, после чего отец Григорий тихо произнес:

— За родителей не пить надо, а молиться…

Кузьма не видел, как и откуда появился его друг Натаныч, но услышал, как какой-то недоброжелатель брякнул:

— Пришлёндал этот подс…

Натаныч, незаслуженно названный «подсом», встал по стойке смирно у края стола, звонко постучал вилкой о ребристые бока стакана, привлекая внимание гостей:

— А ведь я шо-то имею сказать! — начал он свой тост, как обычно изображая одесскую манеру разговора. — Приходит-таки еврейская молодуха к раввину: — Ребе, я хочу замужь! — Ну таки шо? Не за мэня жеш? — Ребе, двое мужчин одновременно просят моей руки. — Так это жеш хорошо! Тыж не понимаешь своего счастья! — Но вот проблема, ребе, один из них — вор, а другой — насильник. Кого посоветуете выбрать? Тогда раввин говорит, шо для правильного ответа он должен таки посоветоваться с Богом, уединиться, помолиться и тому подобное. Подожди, дескать. И уходит в другую комнату. С кухни нарисовывается жена раввина и шепчет молодухе: — Я не знаю, шо таки Вам насоветует мой ученый муж, но шо до меня, так пусть меня лучше два раза изнасилуют, чем один раз обворуют!

После таких слов невозможно спакэйно смотреть на нашу мадам Викторию: она таки сделала правильный выбор! За невесту!

Места у основного стола не хватало, создалось впечатление, что на второй день гостей собралось ещё больше. Из особняка во двор вынесли два дополнительно стола.

— Ты, Натаныч, вместо тостов своих иудейско-подковыристых, решай прямо сегодня, как нам от Мартына твоего избавиться, — распорядился участковый инспектор, — иначе я его и вправду за поджёг сарая упеку.

— Так не он жеш поджёг, а молния! Он жеш добрый как теляк, — воспротивился Натаныч.