Безславинск

Тем временем в особняке никто не ждал гостей, а Степанида Владимировна, уютно расположившись в огромном кабинете с сигаретой в руках, отходила от «Пира во время чумы». Несмотря на всю торжественность момента, одета эта грузная женщина с вальяжно-покровительственными манерами была весьма по-домашнему — в короткую рубашку красного цвета, подпоясанную поясничным корсетом — остеохондроз замучил, светлые спортивные брюки и мягкие домашние мокасины. Если бы на ногах у Ромаковой были красные шаровары и сапожки, она бы была похожа на казака из Запорожской сечи. Сидя в кресле, прокурорша свободной рукой поглаживала лежавшего у её ног огромного мраморного дога, своего любимого Айдара, который, как обычно, периодически зевал во всю пасть, обнажая страшные зубы и длинный розовый язык. Другой рукой она почесывала свою огромную грушевидную грудь.

Во время одного из таких зевков в кабинете появился «дружок» с розовым лицом, спрятанным за черной маской. Как только он вошел, вальяжность прокурорши мгновенно улетучилась. Она порывисто поднялась с кресла и кинулась к письменному столу. Выдвинув верхний ящик, Ромакова достала оттуда пистолет, передернула ствол и навела его на чужака:

— Ты ещё кто такой?

Айдар грозно зарычал и сделал несколько шагов в сторону ростовского «добровольца».

Из-за спины «дружка» выглянула голова деда Кузьмы с приставленным к виску дулом пистолета.

— Ось и до нас дісталися… — печально констатировал Кузьма, которого, толкая в спину, завел в центр кабинета кавказец-бородач.

— Айдар! Сидеть! — приказала прокурорша.

— Правильно, Айдар, посиди, покамест мы с твоей хозяюшкой все вопросы порешаем, — угрожающе вкрадчиво заговорил Асусен. — Настало время, тётя, по счетам платить…

Кавказец-бородач внимательно посмотрел на висевший на стене короб, обрамленный красивой резной рамкой, в котором под стеклом красовался дореволюционный золотой кортик с надписью «За храбрость». Эта награда, приравнивавшаяся когда-то к ордену, была приобретена прокуроршей Ромаковой много лет назад у перекупщика краденного, и все эти годы она выдавала неизвестно чей кортик за семейную реликвию. Дескать, во времена правления Александра I её прапрадед, боевой офицер, получил золотое оружие за совершенный подвиг перед отечеством! В эту легенду верил даже Генка…

Разговор главаря банды Акакова и прокурорши Ромаковой, моментально уловившей кавказский акцент собеседника, с самого начала пошел тяжело. В воздухе повисла опасность. И даже уютная обстановка кабинета, сделанного в помпезном турецком стиле, — то есть для неспешной беседы двух деловых людей за бокалом старого армянского коньяка или, на крайний случай, Ромаковской убойной «пятитравки», — не смогла тут помочь.

— Вы, бандюганы, давайте не тупите, — держа пистолет на вытянутых руках, резко заявила Ромакова. — За мной такие люди стоят, шо вам не поздоровится!

— Это ты, овца полоумная, не тупи! Давай бабло и драгоценности, иначе порешим вас всех тут!

— Ты, бля, вонючий таракан нерусский, которого я могу раздавить в любую минуту!

После столь радикального оскорбления воцарилась небольшая пауза, которую нарушил Акаков:

— Слышь, ты, корова безумная! Это не мы «нерусские»! Это вы не кавказцы!

— Утухни, в натуре! — цыкнул «дружок» и сделал шаг вперед.

Айдар, почувствовав явную угрозу со стороны незваных гостей, кинулся на «дружка», оскалил огнедышащую пасть и завалил того на пол. Дог мгновенно оказался на груди своей добычи, мертвой хваткой вцепившись огромными зубами в горло бандита и грозно рыча, моментально продырявил кожу и мышцы своими клыками. «Дружок» захрипел и забился в конвульсиях. Зрелище оказалось настолько впечатляющим, что не на шутку перепуганный главарь Акаков, прячась за Кузьмой, выстрелил в собаку несколько раз подряд, прекратив жать на курок лишь тогда, когда дог затих на своей жертве, заливая ее собственной кровью. Всего одна пуля случайно угодила прямо в глаз верного «пса» главаря — «дружка», но этого было достаточно, чтобы тот замер под Айдаром навеки.

— А-а-а-а! Падла-а-а! — взвыла прокурорша, выстрелила в сторону Акакова, выронила пистолет и кинулась к любимому догу. Она обняла Айдара за шею, прижала к себе и тут же получила по затылку мощный удар.

Кстати, пуля прокурорши, предназначавшаяся главарю, досталась деду Кузьме — отстрелила левое ухо.

— Ах вы, суки беспредельные… — досадуя на собственную беспомощность и оплошность, проскрежетала зубами Степанида Владимировна, пришедшая в себя некоторое время спустя. На тот момент она, связанная скотчем, лежала вместе со своим мужем на полу. Рядом остывала туша ненаглядного Айдара и труп «дружка», а у её головы валялся пустой короб из-под кортика с разбитым стеклом.

Пока прокурорша, скорчившись на полу, орала от душевной и физической боли и материлась на чем свет стоит, кавказец-бородач, разгневанный неожиданной потерей в своих рядах, избивал Вахлона, который в одних трусах вышел из гостевой комнаты с вопросом: « Чо за стрельба-то?!».