Безумие Божье. Путешествие по миру гонений

Мы были убеждены: если Иисус – не ответ уделу человеческому, то никакого ответа просто нет.

Мы молились и ждали, и нас не покидала одна мысль. Если мы хотим научиться жить в местах, подобных Сомали, то разумно посетить места, подобные Сомали! Сейчас-то это очевидно. Тогда же это нас ошеломило. Где еще верующим приходится жить в условиях гонений? Удается ли им? Как? Как они выжили среди звериной ненависти и вражды? И если такие люди на свободе, нельзя ли найти их? Научиться у них?

К молитвам и размышлениям добавились вопросы. Нашими сердцами завладела одна-единственная мысль: там, где верующим удалось выжить и где они по-прежнему страдают за свои убеждения, мы сможем найти мудрых и верных Богу людей, те поделятся с нами опытом выживания и дадут иные уроки веры, усвоенные из перенесенных страданий. Возможно, их личный опыт, основанный на Библии, сможет помочь нам, а их мудрость позволит и нам, и другим верующим лучше служить Богу в таких местах, как Сомали. Может, вера и правда способна там расцвести?

Эта идея нас словно оживила. Но как ее исполнить? Мы просто не знали, откуда начать.

У нас самих не было ни ресурсов, ни знаний, и мы создали то, что впоследствии стало рабочей группой «Гонения» – сетью консультантов и сотрудников. Вскоре мы привлекли группу экспертов – и наших руководителей, и бывших учителей, и личных наставников из самых разных деноминаций, и ученых из семинарий, исследующих миссионерство. Нас вдохновило то, что все они согласились помочь нам разработать план действий. Мы посетим верующих, переживших гонения, сядем у их ног, на-учимся у них!

Мы выписали страны, где, как нам казалось, могли случиться гонения, и сверились с перечнем «The World Watch List» – его раз в год выпускало издательство брата Эндрю (известного по книге «Божий контрабандист») под эгидой неправительственной организации «Открытые двери», – а потом сравнили свой перечень с аналогичными трудами других организаций, обращая особое внимание на преследование церквей. Консультанты дали нам еще немало сведений, и вскоре в списке было сорок пять стран, где мы могли бы стать свидетелями суровых гонений.

Мы знали, что можем повидаться с беженцами, уже покинувшими свои страны. Но мы хотели повидать гонимых верующих и, если получится, побеседовать с ними в привычной для них обстановке. Мы хотели услышать тех, кто выжил в преследованиях, духовно преуспел и стал «солью и светом» там, где угнетали веру.

Денег на мечту у нас не было, и организация дала нам отпуск на два года, чтобы мы смогли воплотить задумку. Мы создали собственное объединение и, стремясь поддержать себя и начать независимое исследование, объявили сбор средств. Проект родился из нашей идеи, но в то же время, в чем мы были совершенно уверены, стал Божьим даром. Мы были убеждены: в других странах есть ответы, и мы уже представляем, какие это страны.

* * *

Группа помогла нам разработать метод исследования: как мы надеялись, он поможет в иных культурах и даст нам нужные сведения, – и мы приступили к плану наших первых путешествий. В СССР и других восточноевропейских государствах недавно рухнул коммунизм. Религиозных притеснений, о чем свидетельствовали документы, в той части света хватило на весь ХХ век. И мы решили, что Россия и некоторые ее соседи – логичный выбор для начала.

И теперь мы искали тех, кто мог бы дать нам нужные сведения и проживал в России и соседних странах. Мы писали, звонили, слали электронные письма и быстро набрали список имен тех, кто мог бы со мной переговорить или по крайней мере найти других, готовых на это. Один незнакомец согласился приютить меня в России, а другой пожелал быть моим переводчиком, и Рут, завершив составление маршрута, выкупила билеты и обратилась за визами в посольства шести стран. Я ехал за бывший «железный занавес».

В Советский Союз за ответами

Я никогда не бывал в коммунистических странах. И в прежде коммунистических – тоже. Я понятия не имел, чего ждать в России. Последние пятнадцать лет я прожил в культуре, где сам цвет кожи делал из меня «чужака». Но и в Москве, будто в Найроби или в Могадишо, на меня глазели все.

Моя инаковость поразила меня в тот самый миг, когда я вышел из самолета. Московский аэропорт был не больше африканских и лишь слегка более «современным». Но по ощущениям он был более неприветливым, безликим, казенным, и ему не хватало африканского гостеприимства.