Безумие в моей крови

— Ты касаешься меня в двух измерениях? И как? Чувствуешь разницу?

— Да.

— Тебе нравится?

— Мне мало.

Кровь бросилась к моему лицу, застучала в ушах, заглушая мои сомнения. Раскаленная страсть его взгляда была тем единственным, что могло покорить и защитить меня. Я потянулась у друату, жаждая получить немедленное подтверждение его слов, Но Трой тут же отступил на шаг, вырывая меня из этого волшебного момента.

— Ваше Величество! Уже десять вечера, и я решил проверить, все ли с вами в порядке. — Стражник нерешительно топтался на месте, косясь на нас с Троем. — Мне следует отвезти вас домой. — Мы встали с земли и последовали за ним, все еще томясь от послевкусия прерванного откровения.

Домой мы ехали молча, и только когда желтоватые фонари выхватывали из темноты наши лица, мы искали друг друга глазами, пытаясь угадать, чем могла закончиться наша волшебная встреча на холме.

Когда мы вернулись в замок, Трой проводил меня до моих покоев и, вежливо пожелав спокойной ночи, удалился. Что ж, значит, я снова ошиблась, и его слова не были признанием. Иначе он не смог бы так равнодушно удалиться к себе. Ему мало, видите ли. Он играет словами, пытается меня подчинить, водит меня за нос, как последнюю дурочку.

Зайдя к ванную комнату, я застыла, увидев в зеркале свое рассерженное лицо. Мои щеки пылали, в глазах сверкал огонь, волосы спадали на плечи беспорядочными завитками. Ему мало. Ему всегда будет мало. Проклятый лжец! Он позволил мне подумать, что одно прикосновение заставило его желать остального, что он хочет владеть мною целиком, а на самом деле ему нужно нечто большее, чем то, что я могу ему предложить. Оглянувшись по сторонам, я подхватила небольшой табурет и бросила его в настенное зеркало. Сотни осколков осыпались на пол колким дождем. Я видела в них десятки моих отражений, и все они были бессильны перед магией друата.

Я решительно наступила на осколки, кроша их каблуками туфель.

* * *

На следующий день я зашла проведать Антонио, и он показал мне новую малахитовую фигурку. Верхняя ее часть была почти закончена, даже волосы были такими же волнистыми, как у меня. Нижняя половина все еще была неоформленным камнем. Я погладила острые углы.

— Может, так и оставить? — задумчиво спросила я. — Похоже, что эта фигурка вросла в камень. Иногда мне кажется, что я врастаю в живую землю.

— Вам приходится нелегко, не так ли? — вздохнул Антонио, не глядя на меня.

Я тут же спохватилась. Мне не следовало допускать откровений с моими подданными.

— Нет, ну что вы, все в порядке. — Хотя Антонио и был слугой, я никогда не называла его на "ты", так меня воспитал отец. Мудрость садовника, его возраст, все в нем внушало глубокое уважение. Натянув улыбку, я попрощалась и вышла в коридор. Антонио молча последовал за мной, не настаивая на продолжении разговора. За поворотом стоял Трой, прислонившись к стене, и что-то обсуждал с ирриори. Скорее всего, меня. А что им еще обсуждать? В его позе было столько легкой грации, столько уверенности в себе, что я вздохнула.

— Я помню, как ваш отец воевал с друатом вашего деда, — тихо ухмыльнулся Антонио. — А теперь вы воюете с Троем.

А вот об этом мне никто не удосужился рассказать! Почему-то меня это не удивляет. Еще один секрет, которым ни отец, ни друат не захотели поделиться.

— Я не воюю с Троем, — вежливо солгала я, — мне просто трудно ему доверять.

— Вам кажется, что он отнял у вас отца.

Я тяжело сглотнула. Неужели мои чувства настолько очевидны?

— Я знаю, что Трой хочет мне помочь, но его действия противоречивы. Я не могу предсказать его поступки.

— Как интересно, — хмыкнул Антонио, — почему-то мне кажется, что Трой мог бы сказать о вас то же самое.

С вызовом глядя на дерзкого слугу, я скрестила руки на груди.

— Это еще почему?

— Простите меня, Ваше Величество, я не хотел вас обидеть. Вам виднее.

Да, мне виднее. Однако Антонио был прав: друата раздражало мое неповиновение, а меня доводила непредсказуемость Троя. При этом я знала, что если бы я научилась читать его мысли, то сразу бы потеряла к нему интерес. Вот и вся правда. Непредсказуемость — это огонь в очаге человеческих отношений. Без него остается всего лишь равнодушное тепло.

Бросив последний взгляд на друата, я направилась к себе.

— Нет ничего скучнее предсказуемости, — прошептал Антонио мне вслед, и я скрыла свою улыбку.

* * *

Перед нами была проекция очень привлекательного мужчины. Он что-то говорил, сверкая глазами, и я невольно залюбовалась его волевым профилем. Ему было всего лет сорок — чем же он успел так досадить Лиивите? Вдруг он взмахнул рукой, и перед ним появился образ молодой женщины. От удара ее голова дернулась назад, и она упала на колени. Перед нами проносились другие картины, но я все еще видела покорное лицо женщины и страх в глазах стоящего за ее спиной ребенка. В этот раз я не собиралась оспаривать волю Лиивиты. Я откинулась на спинку каменной скамьи и внимательно прислушалась к разговору друатов.