Безумия любви (СИ)

— Ты сошла с ума, любовь моя. Я понимаю, ты заботишься о крестьянах, однако навлекать на себя гнев Его Величества, пусть он и родня тебе — это безумие. Тем более что уже нет Робин Гуда, чтобы вступиться за людей.

— Есть, — рассмеялась Мэриан, обвивая его шею и притягивая к себе для поцелуя. — Но не будем пока его тревожить, пусть хоть немного насладится покоем.

Раймон удивленно воззрился на нее.

— Боюсь, я должна тебе кое в чем признаться, — Мэриан игриво провела пальчиком ему по скуле. — И не хмурься. Это, конечно, связано с Робином, но совсем не так, как ты мог бы подумать.

— Налью-ка я вина, — усмехнулся Раймон. — Судя по твоему хитрому тону, это будет довольно странная история.

— Наливай и иди ко мне, — Мэриан улыбнулась. — Это будет хорошая история.

Тем временем в небольшом охотничьем флигеле в четырех милях от замка Гай помогал Робину стащить задубелую от пота одежду. Тот в свою очередь пытался содрать с него блио и запустить нетерпеливые руки под камизу.

Пока Робин был болен, они только спали рядом. Невзирая на его недовольное ворчание, Гай стоически удерживался от любовных утех, опасаясь, что откроются раны.

— Твой недоброй памяти братец навел меня на мысль, благодаря которой я верну себе Гисборн, — сказал Гай, плотоядно рассматривая похудевшего Робина и принимаясь разминать ему плечи.

Синяки уже сошли, ссадины и порезы были едва заметны. За последние дни он начал восстанавливать форму. Этому немало способствовали тренировочные поединки с Гаем и многочасовые верховые прогулки, в том числе — в лесной лагерь. Среди разбойников Гай по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, хотя после того, как Робин, опустив некоторые детали, рассказал о случившемся, его там принимали почти как своего.

— Подделать нужные бумаги не составит труда, — продолжал Гай. — Немного пожертвований в монастырь — и мы с тобой обретем собственный дом.

— И в каком качестве ты меня туда приведешь? — поднял бровь Робин.

— Ну, например, моей супруги, — тут Гай потерял нить разговора, поскольку Робин наконец-то сумел справиться со шнуровкой и просунуть руку ему в штаны. — Что ты…

Влажный жаркий рот накрыл его губы, заглушив дальнейшие рассуждения. От Робина пахло лошадьми, скошенной травой, кожей и потом, и эта смесь запахов подействовала на Гая, словно кошачья мята на кота. Он застонал Робину в рот, провел ладонями по бокам, погладил спину. Тот сильнее сжал твердеющий член Гая, отстранился, чтобы с торжествующей улыбкой посмотреть ему в глаза.

— Предлагаю покончить с воздержанием прямо сейчас.

— Смотри, потом не жалуйся, — предупредил Гай, увлекая его на застеленное шкурами ложе.

Робин ужом вывернулся из-под него, и они принялись бороться, выясняя, кто будет сверху. В конце концов, победа досталась Гаю — Робин еще не оправился полностью, и несколько часов в седле его вымотали. Он ответил на жадный поцелуй, перекатился на живот, подтянул колени к груди и уткнулся лбом в шкуры. Гай тихо рассмеялся и потянул его за плечо, опрокинул на спину.

— Хочу видеть твое лицо, — он снова поцеловал Робина, приподнялся на руке, окинул его голодным взглядом. — Дьявол, как же я по тебе соскучился…

Тяжелое рваное дыхание, горячая кожа под ладонями, сплетение тел, резкие, быстрые движения — до боли, до закушенных губ, до исступления — пока Робин с криком не выгибается под ним дугой, а затем обессилено падает на постель, и Гай следует за ним всего мгновение спустя.

— Завтра в седло не сяду, — проворчал Робин, свесился с кровати, сгреб бутыль с вином и снова откинулся на спину.

— Я ведь предупреждал — не жалуйся потом, — усмехнулся Гай.

— А я не жалуюсь, — вскинул бровь Робин и дернул его на себя. — Думаю, постельные упражнения вполне заменят все остальное.