Безумная тоска

– Не знаю, – наконец ответил он, пожав лицом, если так вообще можно сказать, с миной безразличия, стряхнул пепел с сигареты, стряхнул пепел с брючины, не глядя на старуху, глядя сквозь нее, хотя та, казалось, впервые смотрела прямо на него.

– Пожалуй, пущу в оборот, – добавил он.

После чего две ящерицы в молчании вернулись на свой камень, нагретый солнцем. Анне казалось, что им нужно разогреть кровь до нужной температуры, чтобы функционировать.

Анна расплатилась своей новой картой Visa. Путешествие добавило к сумме ее долга примерно тысячу восемьсот долларов, может, чуть меньше. Вместе с кредитом на обучение выходило почти двадцать пять тысяч. Она хотела выпуститься, чтобы устроиться на работу, не приносившую дохода. Бездоходная, должно быть, ее второе имя.

После того как они вернулись в Нью-Йорк, однажды днем она застала Берта дома на кухне; дома он бывал редко, много работал – сейчас он перекладывал тарелки в посудомоечной машине. Вид у него был остервенелый. Он был вне себя от злости.

– Ты их как подковы с сорока футов сюда мечешь, что ли?[90] – проворчал он, с грохотом заталкивая поддон внутрь.

– Неужели ты так из-за этого злишься? Тебя постоянно нет дома, а когда ты появляешься, что само по себе великая редкость, тебя только это заботит? Да что с тобой не так?

Скоро она поняла, что с ним не так. Моногамия, домашние дела и интрижки на стороне. Она выяснила (было несложно после нескольких подозрительных случаев и пары дней болезненного мочеиспускания), что он беспрестанно (опять никакой разницы) ей изменял. Через двадцать три месяца она его вышвырнула.

– Мы можем это преодолеть. Я не хочу разводиться, – говорил он.

– Конечно, не хочешь. Это болезнь, а ты, как доктор, болеть не хочешь. Только жизнь со мной – это тоже своего рода болезнь, а не ярлык. Тебе нужен ярлык, но быть в отношениях значит быть частью живого существа. Существа, у которого идет кровь и которое срет на пол. Ему нужна забота и внимание. Сейчас ему нужна пара инъекций и курс антибиотиков. Ты сам все пракрасно знаешь.

– Не надо…

– Надо! Надо! Дай договорить! Отношения двух людей – это труд. Ты в этом ни хуя не шаришь. Это было очевидно – я начала понимать, что у нас за отношения, понимать, что ты этого не понимаешь или не хочешь понять. Я думала – он поменяется! Нет, ты не изменишься. Ну и ладно. Не знаю, сколько еще я бы смогла выдержать. Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше. Найди себе кого-то, кому так же важна показуха, символы и ярлыки, как и тебе. Жену-трофей. Правда, зарабатывать тебе придется побольше, но все впереди. Так что выметайся – и вперед, на поиски.

– Сука ты, – сказал он. Больше он ничего не говорил, просто смотрел на нее и весь кипел от злобы.

Смотрел и смотрел. Бывают в жизни моменты, когда мужчины тебя пугают: это был один из них. Наконец он встал, схватил куртку с ключами и хлопнул дверью.

Когда он забрал все свои вещи, она сделала перестановку, чтобы вернуть ощущение, что квартира принадлежит только ей, и стала спать с одним из его коллег. Ей очень этого хотелось. Милый парень, исключительно красивый, по обмену из Италии. Долго это не продлилось, всего несколько недель.

– Мне не по себе, знаешь, – сказал он как-то, неопределенно махнув рукой. – От того, как мы поступаем.

– Ой, все.

Если бы она знала кого-то, кому можно было довериться, то с удовольствием заказала бы серию фотографий в постели с этим итальянцем.

– Было бы здорово сняться вот так. Я бы их ему отправила.

– Господи, прошу, не надо. Ты этого не сделаешь.

– Видишь камеру?

Он так и подскочил на кровати, посмотрел направо, налево, потом на потолок. Она засмеялась. Он плюхнулся обратно в кровать.

В последний раз она виделась с Бертом возле здания суда, у стены Серры[91] на площади Фоли, он посмотрел на нее и сказал:

– Знаешь, мне очень жаль.

– Отлично, спасибо. Может, когда-нибудь ты изменишься. Но ни один брак не выживет, пока один сидит и ждет, когда же поменяется другой. Это для дурачков.

Она срывалась на крик, нет, не так: почти что сорвалась, но сумела сдержаться.

– В любом случае спасибо. Всего тебе хорошего.

Всего тебе хорошего. Господи блядь Иисусе. Как вежливый кадровик, она вносила последние штрихи в уведомление о его увольнении. Затем они неловко обняли друг друга, и ее замужней жизни настал конец.

Конечно, ей было интересно, как там дела у Джорджа. Она слышала о его помолвке, сейчас, должно быть, они уже поженились. С Мариной. Совсем как с лодочной мастерской. Забавно.

18

Спустя девять месяцев и две недели Джордж уволился с должности корреспондента на общественном радио. Место было унылое, безрадостное, и все соперничали меж собой, хотя состязаться было не за что, и он устал безнадежно пытаться впихнуть невпихуемые новости в шестиминутные новостные выпуски. Начальство, в свою очередь, устало от его усталости, позволив ему пополнить ряды безработных.