Безумно счастливые. Невероятно смешные рассказы о нашей обычной жизни

Вместо этого я стала разыскивать в Интернете чучела из лап медведя, умершего от старости, потому что мне показалось неплохой идеей прибить их прямо под головой медведя, как будто он выходит из стены. Или я могла бы приклеить голову с лапами к зеркалу, типа у нас есть медведь, магическим образом выходящий из зеркала, на что Виктор возмутился: «КАКОГО ХРЕНА? Ты не можешь приклеить медведя к зеркалу! Это бред какой-то. Кстати, ПОЧЕМУ У МЕНЯ В КРОВАТИ МЕДВЕДЬ?» – «Потому что она ему как ра-а-а-аз впору». Виктор посмотрел на меня весьма скептически – судя по всему, мама в детстве не читала ему сказку «Три медведя». Он продолжал сверлить меня взглядом, так что я вздохнула и сказала: «Потому что у меня закончились лошади, и я знаю, как сильно ты любишь „Крестного отца“»[15]. Потом он еще не упустил возможности рассердиться за то, что я собиралась потратить деньги на медвежьи лапы, и я сказала: «У меня есть право на медвежьи лапы»,[16] и потом до меня дошло, как это прозвучало, и мы вдвоем начали хихикать над этой фразой. И знаете что? В тот момент я поняла, как же мне невероятно повезло быть замужем восемнадцать лет за человеком, который готов смеяться над всякими глупостями, когда у него на подушке лежит отрубленная медвежья голова.

– Его зовут Костя, – сказала я. – Дошло? Как «кости»?[17]

Сложно было сказать, дошло ли до него, потому что он закатил глаза. Хотя, возможно, он закатил глаза оттого, что подумал, будто я иронизирую, потому что у нашего Кости костей как таковых почти не было. На самом деле я даже не уверена, ирония это или нет. После песни Аланис Мориссетт «Ironic» с иронией теперь у всех проблемы.

– Ты действительно меня любишь, не так ли? – спросила я. – Ты купил мне чучело. Точнее, голову чучела. Ты же ее буквально от сердца оторвал.

P. S. Это Костя. Пожалуйста протяните ему руку помощи. (Желательно две.)

Виктор почесал затылок.

– Не думаю, что это уместное употребление слова «буквально». Да и сам лично я ничего не отрывал.

Что ж, может, и нет… но я думаю, что именно так и проявляется ЛЮБОВЬ. Иногда из любви ты убираешь чужой бардак, а иногда по три раза за неделю едешь в аэропорт, чтобы встретить любимого человека, а иногда она предстает в виде неожиданных медведей и жирафов. Хотя, наверное, последнее к большинству людей особо не относится, но опять-таки – мы не большинство.

И слава богу.

Бактериляция и чёлтекс

Я никогда не была большим сторонником добавления или увеличения чего бы то ни было хирургическим путем в косметических целях. Я не понимаю, зачем людям нужно набивать себя ботоксом, вставлять импланты или колоть себе коллаген, однако я полностью понимаю желание содрать с себя что-то во имя красоты. Я не могу устоять перед роликовыми пилками для пяток, избавлением от телесного жира с помощью высокочастотных радиоволн, обертываниями, во время которых ты потеешь так, что из тебя выходят все токсины, а также очищающих программ, от которых срешь потом собственными кишками. По какой-то причине все это выглядит для меня более здоровым. Или по крайней мере так у меня больше шансов стать хотя бы чуточку меньше собой. Что, наверное, все-таки весьма нездорово, если об этом задуматься.

Думаю, мне нужно позвонить своему психотерапевту, чтобы рассказать об этом своем озарении. Погодите.

Итак, я вернулась. Оказалось, что после десяти вечера все звонки моему психотерапевту автоматически переводятся на справочную службу, операторов которой, к моему великому разочарованию, вовсе не впечатлило мое прозрение о том, почему у меня дерматилломания. Наверное, дело в том, что они даже не знают, что такое дерматилломания. На самом деле даже программа по проверке орфографии не знает, что это такое, и когда я попросила показать мне варианты, она просто предложила мне НАУЧИТЬСЯ

ПИСАТЬ. Что одновременно грубо и бесполезно с ее стороны. Итак, дерматилломания – это расстройство контроля над побуждениями, при котором человеку хочется сдирать с себя кожу. Болезнь обостряется, когда я нервничаю, и я начинаю царапать любые неровности на коже. Обычно я ковыряю кожу на голове до тех пор, пока из нее не начнет течь кровь, или на своем большом пальце, который после стольких лет издевательств навсегда потерял свою изначальную форму. Это весьма дерьмовое занятие, и я никому его не рекомендую.