Безумно

– Мэйсон! – Он улыбается и с энтузиазмом разводит руками для объятия. Можно подумать, что он действительно счастлив меня видеть. Но я-то его знаю. – Ты выглядишь измученным. И это еще до того, как мы начали!

– Гриффин. А ты выглядишь так, будто подлизываешься изо всех сил, – отвечаю я, ухмыляясь, и его улыбка становится немного кислее.

– Идем наверх? Алан не любит ждать. – Мне хочется задушить Гриффина его узким галстуком. – Джонсон, пропуск для посетителя на имя Мэйсона Грина готов? – спрашивает он тихого парня, сидящего за компьютером.

– Да, сэр. – Он выкладывает на стойку карточку с моим именем и старой фотографией. Я тогда еще учился в старшей школе.

– Надеюсь, тебе нравится. Это было лучшее, что я смог найти.

– Охотно верю, – отвечаю я и прикрепляю карточку к карману брюк. – Ублюдок… – добавляю я так тихо, чтобы он не понял, что именно я сказал. Но достаточно громко, чтобы сощурился, потому что я что-то добавил.

Мы выходим из фойе, направляемся к одному из десяти лифтов, и когда двери открываются, мы заходим, Гриффин не дает никому составить нам компанию, давление в моей груди нарастает. Меня тошнит. Я не хочу быть здесь.

– Как дела в твоем клубе? И на учебе? – Пока он пытается вовлечь меня в разговор, я усердно смотрю на дисплей над дверью. Восьмой этаж, девятый, десятый… Кабинет отца, конечно же, на самом верхнем этаже. Как же иначе? В ста метрах над Вашингтоном, с неописуемым видом из окна. – Ты все еще учишься? Кажется, пора выпускаться, не так ли?

Я подавляю стон негодования и едкие комментарии, стискиваю зубы и продолжаю игнорировать его выпады.

– Я давно закончил учебу, с отличием.

Вот бы лифт взорвался. Все лучше, чем это. Пятнадцатый, шестнадцатый, семнадцатый…

– Если понадобится помощь, только дай мне знать – я имею в виду, что буду рад приехать снова. Тогда, может быть, я еще раз увижу ту горячую штучку из твоего клуба, – его голос звучит равнодушно. Даже почти наивно и невинно. Но это не так. Иначе он не был бы Гриффином. Манипулятивный грубый засранец. – Кажется, ее звали Джун. У вас ведь ничего серьезного, правда? Ты не из тех, кто должен относиться к девушкам по-серьезному. Тогда я мог бы заехать и…

Он не успевает закончить предложение. Одним порывистым движением я поворачиваюсь вправо и придавливаю его к стене, схватив рукой за шею. Гриффин пытается оттолкнуть меня, но он всегда уступал мне в силе.

– Ах, тебя это задело. Как мило, – плюет он мне в лицо. Кожа у него на шее постепенно краснеет, а на лбу проступает вена. – Я просто хочу позаботиться о тебе. Хотя она, конечно, не похожа на Эль.

– Заткни свой гребаный рот, Гриффин, – отвечаю я. Намного спокойнее, чем ожидалось, гораздо спокойнее. Внутри меня настоящая буря. – Ты совершенно не знаешь ничего ни обо мне, ни о моей жизни. И это не твое дело.

Я сжимаю его шею в последний раз, прежде чем оттолкнуть и снова встать рядом с ним, как будто ничего не произошло. Тем временем он несколько раз громко откашливается и поправляет рубашку и галстук. Затем смеется.

– Боже, Мэйсон, ты все еще не понимаешь. Такие парни, как мы, не влюбляются. Такие парни, как мы, не позволяют женщинам завладеть нашим сердцем – мы просто трахаем их.

– Если бы я мог выразить словами, насколько мне плевать на тебя и твои взгляды и как мало меня волнует весь этот разговор, я бы с радостью сделал это, поверь мне.

– Посмотри на себя. Эль сломала тебя.

Я молчу. Это было много лет назад, сразу после школы. Уже не имеет значения.

– Ее отец просто подложил ее тебе, чтобы ты влюбился, и она получила бы половину твоего состояния. Точнее, твоего отца. И часть компании. Ты чуть не разрушил ее.

– Что тебе нужно, Гриффин? Чтобы я отблагодарил тебя? – Мне удается бросить на него пренебрежительный взгляд, и его губы расползаются в улыбке.

– Было бы неплохо для начала.

– Действительно, ты ведь переспал с моей девушкой. Только и всего.

– И тем самым спас твою задницу. Не забывай: в постели нельзя влюбиться, зато при поцелуе – можно. Так что не о чем и говорить.

Если бы он только знал…

24

Прошлое закончилось. Мы должны отпустить его.

Мэйсон

– Оставь нас с сыном наедине.

Гриффин уже собирался устроиться поудобнее в одном из кожаных кресел перед отцовским столом, когда раздался голос Алана. Он стоит к нам спиной, глядя на большой стеклянный фасад своего офиса площадью тридцать квадратных метров, не считая прилегающего конференц-зала.

Даже если для меня все это не имеет значения и я мечтаю только вернуться домой, выражение, которое появилось на лице у Гриффина, стоило того, чтобы совершить эту поездку.

Алан Грин отпускает руки, которые были сцеплены у него за спиной, и поворачивается к нам. Он смотрит на Гриффина, который, по-видимому, все еще раздумывает, не стоит ли озвучить свои возражения.

– Пожалуйста, закрой дверь с другой стороны. И поправь свой костюм.