Безумные сказки Андрея Ангелова

В начале одиннадцатого вечера я задержался на бетонном пятачке у дверей моего подъезда, чтобы выкурить сигарету и подышать свежим воздухом. Стемнело. Моросил реденький дождик. Порывистый ветер злобно завывал, срывая с деревьев и кустарников последние жёлтые листья. Хрипло каркала ворона, оседлавшая березовую ветку высоко над землей. Жужжали проезжающие неподалеку автомобили.

Я смотрел на «три тройки», застывшие неподалеку с приглушенным двигателем и потушенными фарами.

«Долбанные „ёжики“, вы что ночевать здесь собрались?».

— Добрый вечер, — поприветствовал меня сосед, низенький сухонький старикан в старомодном сером плаще и чёрной широкополой шляпе. Он возвращался с прогулки, волоча за собой спаниеля, который неодобрительно повизгивал и рвался с поводка. Видно, не нагулялся.

— Здравствуйте, — машинально отозвался я, глядя мимо него.

* * *

«Три тройки» подмигнули фарами.

«А вот это вы напрасно сделали. Нечего мне подмигивать. Я вам не какая-нибудь смазливая мордашка в коротенькой юбочке. Хотите поиграть? Ладно. Сейчас поиграем».

Накопившееся зло настойчиво рвалось наружу, а зачем держать на привязи этого зверя, когда возникает хороший повод от него избавиться? Выплюнув окурок, я засвистел под нос «Марсельезу» и неторопливо двинулся к чёрной иномарке седьмой серии.

Навстречу из салона выбрался водила — крепкий «ёжик» в распахнутой чёрной кожаной куртке, под которой топорщилась пистолетная кобура. У него были рыжие волосы, узкие глазки и длинный язык.

— Куда направился! — рявкнул он, выпячивая широкую грудь.

— Огоньку не найдется? — я ухмыльнулся.

— Ты ведь только что курил.

— А ты мои сигареты тоже считаешь?

— Он баранку крутит, — отозвался второй «ёжик». Он только что отлепил свой зад от переднего сидения. Я окрестил его старшим.

— Паршивая погода, — он пытался быть вежливым.

— Да. Паршивая погода, паршивое настроение, паршивая тачка, — я ткнул ботинком переднее колесо иномарки и спросил.

— Это весь экипаж?

— Хочешь заказать нам пиццу? — он усмехнулся.

«Очень остроумно для тупого „ежика“».

— Нет. Хочу вас чаем напоить, если конечно, будете паиньками.

— А ты весёлый парень. Дай ему прикурить, Сергей.

Водила скорчил недовольную мину, поковырялся в кармане и протянул одноразовую зажигалку. Я взял её, демонстративно уронил и промямлил с притворной жалостью:

— Ой, упала.

— Подними, — водила грозно сдвинул хлипкие рыжие брови.

— А если не подниму?

— Я… — водила набычился.

— Спокойно, Сергей, — осадил его старший, и прибавил, насмешливо глядя мне в глаза. — Не хорошо так поступать, дядя. А ещё говорил, что чаем угостишь.

— Ах да. Чуть, было, не забыл. Только не взыщите, пацаны: как говорится, чем богаты, тем и рады, — я потянулся к ширинке.

— Да он больной, — водила брезгливо поморщился и повернулся лицом к напарнику.

«Ты зря так сказал, сукин сын. Не люблю, когда меня называют больным».