Безумство

Я опускаю плечо, вонзаю его прямо в живот Джейку и врезаюсь в него с силой тарана, прижимая его к земле. Мертвецы обычно не нападают на живых. Джейкоб, вероятно, думал, что я упаду на колени, обмочусь и начну молить о пощаде. Но я, как никто другой, являюсь постоянным источником разочарования.

Джейк брыкается и размахивает кулаками еще до того, как падает на землю. Он тяжело выдыхает, когда его спина касается утрамбованного снега, но ему удается нанести удар в мою грудную клетку. Я не чувствую никакой боли. Не чувствую ничего, кроме гнева. Он проносится сквозь меня, как огонь через озеро бензина, и я становлюсь безумным, горящим существом, которое невозможно остановить.

Джейк кричит, выкрикивая звуки, которые могут быть именами людей. Я держу его голову в своих руках, и мои большие пальцы впиваются в его веки, царапая и вдавливая.

Затем я падаю боком, ударяясь о землю с такой силой, что мое зрение на секунду затухает. Все вокруг черно-красное, и свет от луны слишком яркий. Я не могу дышать. Я, бл*дь, не могу дышать.

Мне нужно вернуться в спортзал.

Мне нужно вернуться к Сильвер.

Кто-то схватил меня за горло.

Это Пол.

Его ботинки брыкаются и карабкаются по снегу, пока он пытается подавить меня, но я буду чертовски мертв, прежде чем перестану бороться.

— Алекс, чувак! Алекс! — кричит он. — Полегче, черт возьми.

Я не сдамся легко. Вообще не сдамся. Я должен, черт возьми, выбраться отсюда. Звезды в ночном небе над головой вспыхивают, превращаясь в пылающие факелы, вздувая темную мантию небес, и мой пульс начинает настойчиво биться в ушах.

Облегчение захлестывает меня, хватка Пола вокруг моего горла на мгновение ослабевает, и я ухватываюсь за эту возможность, отталкиваясь ногами и ударяясь всем своим весом о тело бармена. Он вскрикивает, издавая слабый стон боли, а затем Джейк стоит надо мной, вытирая струйку крови из носа тыльной стороной ладони.

Он тяжело дышит, его светлые волосы торчат во все стороны, а на рукаве пиджака снег.

— Этот ублюдок порвал мне пиджак, — жалуется Джейк. — Убирайся с дороги, придурок. Дай мне позаботиться о нем. Ты делаешь только хуже.

— Ради Бога, просто уже сделай свою работу. Возьми пистолет, — говорит Монти где-то слева.

Найди Сильвер.

Вставай, черт возьми, Алекс.

Оторви свою задницу, иди внутрь и найди Сильвер.

Голос настойчив, но я не могу ему подчиниться. Насим и Лоуренс наконец вступили в схватку; они прижимают меня к земле, наваливаясь всем своим весом мне на грудь, а я брыкаюсь и вырываюсь, как обезумевший зверь. Они отшатываются от меня, когда я наношу им удар за ударом, и им трудно удержать меня на месте, но тут сзади появляется Пол, хватает меня сзади и сердито ругается мне в ухо.

— Ты сломал себе нос. Не круто. Действительно не круто.

Какого хрена он ждет от меня? Он хочет, чтобы я лежал тихо и послушно, как ягненок, пока Джейкоб и его придурковатые дружки будут казнить меня? Я почти смеюсь над абсурдностью боли в его голосе. Пол снова взвизгивает, когда я с силой вгоняю локоть ему в живот.

— Чертовы идиоты, — огрызается Монти. В поле зрения появляются носки его потертых ботинок. Затем: звук чего-то металлического вращающегося, что-то щелкающее, что-то защелкивается на место. Это звук проверяемого и щелкающего затвора пистолета. — Возьми эту чертову штуку, пока я сам не пристрелил этого ублюдка. В мое время дети были намного жестче, клянусь. Вас четверо, а он один, черт побери. Это не должно быть так сложно.

Надо мной то появляется, то исчезает лицо Джейкоба, пока я борюсь за свободу. Его рот опускается вниз, ненависть изливается из него так сильно, что кажется, будто он задыхается.

— Сначала нужно показать ему немного любви, — усмехается Джейк.

Когда он пинает меня в первый раз, я все еще ничего не чувствую. Он тычет носком ботинка мне в ребра, и вдруг становится светло, а в ушах звенит. Слепящая яркость угасает, как раз ко второму удару. Лоуренс и Насим отпускают меня, отходя назад с пути Джейка, но затем он выкрикивает им приказы, его голос срывается, когда он кричит во всю мощь своих легких.

— Сделайте же что-нибудь! Пните его. Сделайте ему больно. Бейте его, вы, придурки. Господи, вы хотите, чтобы я давал вам указания или что?

Боль начинает просачиваться внутрь по мере того, как все больше ног входят в мое тело. Я медленно начинаю ощущать каждый острый, сокрушительный удар, пока, откуда ни возьмись, мне не становится так больно, что я даже не могу думать о молниях, стреляющих вверх и вниз по моему телу.

Ох…

…дерьмо.

Сквозь размытое пятно черных брюк и итальянских кожаных ботинок я вижу нечто такое, что заставляет меня упасть неподвижно на утоптанный снег.

Это…

Этого не может быть.

Это Бен.

Маленький мальчик садится на край поляны, скрестив под собой ноги. Его темные глаза, так похожие на глаза нашего отца, впились в меня, полные смущения.