Безумство

Глава 27.

Приглушенная болтовня просачивается в коридор, выплескиваясь из щелей под дверями классов, когда учителя отмечают своих учеников одного за другим. Я должен был бы находиться в своём классе и мычать в ответ, когда произносят мое имя, но мой идеальный послужной список сейчас не имеет значения. Мэйв и Ронда могли бы оставить голосовое сообщение, жалуясь на снижение посещаемости, но, честно говоря, мне все равно. У меня есть зуд, который нужно почесать, и это не тот зуд, который просто исчезнет сам по себе. Оставленный без контроля, этот зуд превратится в полномасштабную одержимость, способную вызвать некоторые серьезные проблемы.

Из-за угла слышатся быстрые и настойчивые шаги, эхом отражающиеся от стен и становящиеся все ближе. Я делаю шаг назад вглубь дверного проема в мужской туалет, желая спрятаться в тени. Вот только когда мистер Френч появляется в поле зрения, он сконцентрирован на двери напротив меня, и не замечает, что я притаился в засаде.

Он коротко стучит в дверь классной комнаты, но не дожидается, разрешения и входит внутрь. Я мельком вижу сидящих за своими партами, лица обращены к мистеру Френчу, когда его приглушенный голос нарушает их утренний ритуал.

— Мисс Джарвис, извините, что помешал. Мне нужно увидеть Джейкоба Уивинга.

Дверь закрывается, закрывая мне вид на заинтригованные лица за дверью и блокируя звук. Я подпрыгиваю на цыпочках, нетерпение бурлит в моих венах. Теперь уже в любую секунду. В любую секунду…

— ЭТО... ТАК НЕЛЬЗЯ... ЧУШЬ СОБАЧЬЯ!

Только половина возмущенного крика Джейка доносится из-за двери класса, но я улавливаю суть. Он устраивает сцену. Я мысленно представляю себе Джейка, сидящего за своим столом, источающего развязность, самодовольство, как отвратительный ублюдок, планирующий, как лучше всего дразнить девушку, которую я люблю, своим присутствием. А потом Джейк заподозрил неладное, удивляясь, почему его уже выгоняют из класса, когда день еще даже не начался. Джейк задавал вопросы, требовал ответов. И вот теперь он теряет свой гребаный рассудок, когда этот несчастный ублюдок Френч пытается «управлять» им.

— Нет! Я не... никуда. Я... это мое право! Копы... пожалеете, что... руки прочь от меня, ты…

Я ухмыляюсь в воротник своей кожаной куртки, как больной ублюдок, которым я и являюсь. В классе раздается скрип стульев и сдавленный крик. Затем раздается громкий стук, и пронзительный голос мисс Джарвис переходит в испуганный визг. Через секунду дверь класса открывается, и оттуда вырывается неразбериха звуков и движений. Джейк спотыкается, хватаясь за дверной косяк для равновесия. Неужели Френч только что толкнул его? Боже мой, неужели он все это время был скрытым задирой?

Его сумка скользит по полу перед ним... и останавливается прямо у моих ног.

Джейк переводит взгляд с моих кроссовок на мои ноги, живот, грудь, пока они не достигают моего лица, и выражение крайней ненависти искажает его черты.

— Какого хрена ты смотришь? — рычит он, подхватывая с пола свою сумку.

Ага. Ничего не изменилось. Он все тот же самонадеянный ублюдок, каким был до того, как его заперли. Можно было бы подумать, что близкое знакомство с внутренней частью тюремной камеры должно было усмирить его. Хотя некоторые парни гниют в этой среде. Самые гнусные вещи в них — их гнев, их предубеждение, их злоба — тлеют в темноте, и когда они снова выходят на свет, то становятся самыми худшими из возможных версий самих себя. Я не думал, что Джейк может стать еще хуже, но, похоже, что я ошибался.

— Похоже, ты немного похудел, Джейк. Большинство людей наращивают мускулы в тюрьме. — Я ничего не могу поделать. Это в моей природе — хотеть уничтожить этого злобного членососа. Я хочу взять что-нибудь серьезное и острое и вонзить ему под ребра, пока не услышу, как его дыхание становится влажным и прерывистым. Я хочу, чтобы он испытал парализующую боль, которая заставит его молить о смерти. Словесный удар и близко не приблизит меня к удовлетворению потребности в насилии, но, к сожалению, это все, что я могу в данный момент.

Уродливая ухмылка искажает лицо Джейка.

— Если тебя подстрелят, это будет иметь такой же эффект, — рычит он. — Из-за тебя я провел несколько недель в больничной палате. Тебе повезло, что я не умер.

— Повезло? — Я выхожу из дверного проема, мой рот опускается вниз, когда я притворяюсь, что обдумываю это. Я не останавливаюсь и иду вперед, пока не оказываюсь прямо у него перед носом. От него пахнет мылом для стирки и дорогим модным одеколоном — каким-то ультромужским ароматом, который, вероятно, имеет название «Победа» или «Воин». Но я все еще чувствую на нем металлический, неприятный, отчаянный запах тюрьмы. Этот запах не похож ни на какой другой, и ему требуется много времени, чтобы исчезнуть. — Удача, наверное, субъективна. Лично я чувствовал бы себя намного счастливее, если бы ты истек кровью и умер…

— Моретти, какого черта ты здесь делаешь? Иди в класс! — Мистер Френч выскакивает в коридор, его лицо становится багрово-красным.