Безупречный

Это ненормальный уровень восторга для человека, который, как предполагается, выполняет работу. Наблюдать, как Ретт скачет верхом на быке, — такого волнения я никогда не испытывала. Это высшая степень демонстрации мужественности. Он достаточно сумасшедший, чтобы вскарабкаться на животное, которое хочет его убить. Достаточно сильный, чтобы удержаться. И достаточно опытный, чтобы хорошо выглядеть, делая это.

Почти уверена, что пульсация у меня между ног означает, что теперь я фанатка ковбоев.

Я внутренне смеюсь над этой мыслью, когда несусь по трибунам к задней площадке, на ходу показывая охране свой пропуск на шнурке.

Волнение по поводу его поездки смешивается у меня внутри с беспокойством о том, что он усугубляет свою травму, продолжая участвовать в родео, когда ему нужна медицинская помощь. Но это не моя работа.

Моя работа — помогать Ретту поддерживать его имидж. Заботиться о нем.

Или, по крайней мере, это то, что я продолжаю говорить себе, хотя почти уверена, что Кип не ездил на соревнования ни с кем из спортсменов, которых он представляет, и не проводил вечера, растирая их мускулистые плечи.

— Привет, куколка. — Какой-то ковбой, похожий на Кена [30], прислоняется к стене, когда я заворачиваю за угол.

Он тянется к моей руке, и мне это не нравится, так что я проскальзываю мимо, избегая его прикосновения, и отмахиваюсь от него с вымученной улыбкой.

— Меня зовут Саммер.

Парень улыбается в ответ, но улыбка не касается его глаз. Вдруг рука в кожаной перчатке обхватывает мой локоть, и раздается глубокое, хриплое:

— Эй.

Ретту не нужно сильно меня дергать. Мое тело само тянется к нему.

Я поворачиваюсь спиной к другому парню и смотрю на заросшее щетиной суровое лицо Ретта. Черт. Он действительно горячий. Я так старалась не признаваться в этом самой себе. Но время от времени даже мимолетный взгляд на него поражает меня в самое сердце.

Его волосы распущены и падают на плечи, он все еще одет в жилет, покрытый логотипами спонсоров, поверх рубашки на пуговицах. На этот раз тепло-серого цвета. Она расстегнута ровно настолько, чтобы я могла видеть россыпь волос на его, как я уже знаю, идеально подтянутой груди.

Я сглатываю, пытаясь избавиться от внезапной сухости в горле.

— Я даже не знаю, какой у тебя счет, — глупо выпаливаю я. — Но ты был потрясающим.

Его янтарные глаза, которые он прищурил, глядя в сторону другого парня, теперь смотрят с теплотой.

На меня.

— Да?

— Да. — Я делаю шаг назад, нуждаясь в том, чтобы оставить немного пространства между мной и соблазнительным теплом его тела. — Ты… — Я неловко машу руками, пока ищу подходящие слова. — Ты, черт возьми, оседлал этого быка.

Ретт откидывает голову назад, и его охватывает глубокий, искренний смех. Кадык вздрагивает, и его пальцы знакомо сжимают мой локоть.

— Ты должна заставить их поместить это в рекламу о нем. — Тео Сильва подходит к нам, ухмыляясь. Немного взбалмошный, но с таким чертовски детским личиком.

Он поднимает руки вверх и вытягивает их прямо, как будто представляет себе газетный заголовок.

— Стар как мир, но все еще может, черт возьми, оседлать быка.

— Ты маленький засранец. — Левая рука Ретта взлетает и игриво ударяет кулаком по жилету Тео. Они смеются.

Потом незнакомый блондин добавляет:

— И каждую фанатку ковбоев в туре. — И неторопливо уходит.

И вот тогда я выскальзываю из объятий Ретта. Потому что этот парень, может, и придурок, но он прав. У Ретта есть определенная репутация, а у меня — дурная привычка позволять мужчинам, от которых мне следовало бы держаться подальше, разбивать мне сердце.

В отель мы возвращаемся в тишине. Почти напряженной.

Там, на арене, все казалось естественным. Я смеялась, он смеялся, его руки обнимали меня, а его друг подшучивал над ним. Он казался самим собой.

А потом этот единственный язвительный комментарий превратил все в реальность. Потому что я здесь работаю, а он — мой клиент. Это то, о чем я должна помнить.

На этот раз мы не пялимся друг на друга в лифте. По крайней мере, я не пялюсь на него. Вместо этого я зацикливаюсь на своих ботинках, покачивая пальцами ног внутри них.

Я чувствую, что он смотрит на меня, но не встречаюсь с ним взглядом. Потому что, когда я показала ему поднятый большой палец, а он улыбнулся мне в ответ, мой желудок перевернулся. Так же, как это было раньше, когда Роб подмигивал мне. Я не могу сделать это снова.

— Они починили обогреватель в твоей комнате?

Я думаю, единственное, чего он добился, одарив своей улыбкой женщину на стойке регистрации, когда этим утром спрашивал об обогревателе в моем номере, — того, что она передала ему свой номер через столешницу. Любое понимание того, о чем он с ней говорит, исчезло в ту минуту, когда она увидела его.

Я ждала, пока мы окажемся вне пределов слышимости, чтобы отпустить шутку по этому поводу. Но, как только мы ушли, он небрежно бросил листок бумаги с ее номером в мусорное ведро в вестибюле.

— Я не уверена. Я не возвращалась в свою комнату.

Когда я случайно поднимаю на него взгляд, он отводит свой в сторону и кивает.