Безупречный

— Черт возьми, принцесса. — Он шлепает меня по попе, когда я укладываюсь рядом с ним. — Я надеюсь, что это принесло тебе такое же удовольствие, как и мне.

Я хихикаю. Ничего не могу с этим поделать. Думаю, Ретт Итон только что растопил несколько клеток моего мозга. И некоторые из моих границ, потому что это было очень далеко от тихой заводи для вежливой, приятной для людей версии Саммер.

— Принесло. — Я закрываю лицо рукой, чтобы скрыть румянец, выступивший из-за того, что я только что сделала. Из-за того, что я только что сказала. — Но это так чертовски грубо, Ретт Итон.

Он полностью игнорирует мой выговор и задает вопрос:

— Как ты думаешь, он слышал, как ты выкрикивала мое имя? — Он даже не пытается скрыть ликование в голосе.

Я снова хихикаю и теперь прикрываю лицо обеими руками. Это было одновременно бодрящее и несколько смущающее переживание.

— Боже. Я не знаю.

Ретт посмеивается, его руки сложены на голой груди. Он весь расплывается в улыбке, качает головой и смотрит в потолок.

— Я надеюсь на это. Кажется, меня заводит, когда другие люди слышат, как ты выкрикиваешь мое имя.

Я ухмыляюсь и переворачиваюсь на живот, зарываясь лицом в подушки, потому что думаю, что мне это тоже может понравиться. Я хочу выкопать яму и заползти туда, чтобы спрятаться, но я также хочу расхохотаться, потому что Ретт стирает все границы, которые, как я думала, у меня есть.

Ему не стыдно, скорее, он гордится мной и хочет, чтобы все знали, что я с ним встречаюсь. Это совершенно новый опыт.

Я обдумываю это, чувствуя, как он встает с кровати, и слыша, как он перемещается у меня за спиной. Когда он возвращается на кровать рядом со мной, он говорит:

— Я понял, что означают веснушки у тебя на спине.

— Да? — вскрикиваю я.

— Да.

Я чувствую тонкую точку у себя на спине.

— Ты рисуешь на мне?

— Нет, я пишу на тебе.

— Что ты пишешь? — Я смеюсь, потому что это смешно. Я чувствую себя так, словно снова учусь в младшей школе.

Его ответный смешок низкий и глубокий. Это заставляет мой желудок сжиматься, и у меня внутри все покалывает.

— Тебе придется пойти посмотреть.

Голос Ретта звучит так удовлетворенно, так самодовольно, и, когда я поворачиваюсь и снова смотрю на него, выражение его лица идеально ему соответствует.

— Отлично, — говорю я, слезая с кровати. Я захожу в ванную, ту, которая все еще пахнет лавандой и английской солью, и поворачиваюсь спиной к зеркалу. Я бросаю на него любопытный взгляд, пока он наблюдает за мной с края кровати, а затем поворачиваюсь обратно, чтобы посмотреть, что он написал.

Он соединил веснушки, чтобы сказать: «Моя».

И боже, в этот момент я чувствую, что это может быть правдой.

25 Ретт

Ретт: Приходи в мою комнату.

Саммер: Нет. Я не собираюсь ходить на цыпочках по дому твоего отца и заниматься с тобой сексом на одном этаже с ним. Это пошло.

Ретт: Нет никого, с кем я предпочел бы быть менее пошлым.

Саммер: Мой ответ по-прежнему нет.

Ретт: Я приду в твою комнату. Тогда мы не будем находиться на одном этаже с ним. Выигрывают все.

Саммер: Ты животное.

Ретт: Мы можем назвать это совещанием команды.

Саммер: Ты собираешься называть занятия сексом совещанием команды?

Ретт: Формированием команды?

Саммер: Что мы будем формировать? Лол.

Ретт: Взаимопонимание.

Саммер: Хорошая попытка.

Ретт: Ты хотя бы пришлешь мне обнаженную фотографию, чтобы я мог подрочить в печали и одиночестве?

Саммер: Ты жалок. Хочешь прокатиться в полночь на ржавом ведре? Ища созвездие, которое соответствует МОЯ?;)

Ретт: Да. Если я поставлю тебя на четвереньки, я обязательно найду его.

— Итак, как продвигается совместное путешествие? — спрашивает мой отец с набитым ртом, сидя рядом со мной. Манеры за столом — утраченное искусство в этом доме. Мой отец не нуждался в них, чтобы накормить трех маленьких мальчиков. Или четверых маленьких мальчиков, учитывая, что Джаспер с таким же успехом мог быть одним из нас, столько он околачивался поблизости.

Он тоже здесь сегодня вечером. Специально приехал за город на воскресный ужин перед тем, как Бо снова отправится на службу.

— Кто-нибудь собирается мне ответить? — подает голос отец.

Я бросаю взгляд на Саммер, которая сидит на противоположном конце стола от меня, широко раскрыв глаза. Ее рука с вилкой застыла в воздухе.

Я почти смеюсь. Она ужасная лгунья.

— Отлично. — Я пожимаю плечами и смотрю на свои спагетти с фрикадельками. Кейд может быть сварливым засранцем. Но он сварливый засранец, который умеет готовить.

— Да? — спрашивает Бо с любопытной ухмылкой на лице. — Дикий ребенок хорошо с тобой обращается, Саммер?

Она быстро набивает рот лапшой и кивает с неловким пронзительным смехом, указывая на него, как будто это причина, по которой она не отвечает.

Она смотрит мне в глаза. И я смеюсь. Ничего не могу с этим поделать.

— Он загоняет тебя в угол, да? — спрашивает Бо. Благослови его Господь. Он такой милый, что не осознает, на какую кнопку нажимает. Хотя Кейд знает. Я могу определить это по тому, как он свирепо смотрит на меня через стол.