Безупречный

Саммер не просто была создана для меня.

Она — все для меня.

27 Саммер

Саммер: Ты пойдешь со мной на родео в эти выходные?

Папа: Не пропущу. Пиво за мой счет. Может быть, еще немного тех мини-пончиков с корицей.

Саммер: Звучит полезно.

Папа: Если бы это был мой последний момент на земле, я бы хотел уйти с пивом в одной руке и мини-пончиком в другой.

Саммер: Я ненавижу тебя.

Папа: Я тоже тебя люблю.

Мы заходим в модный ресторан в центре города — весь белый, серебряный и с современными линиями, — и Ретт выглядит здесь неуместно. Честно говоря, и я чувствую себя не в своей тарелке, как будто что-то внутри меня изменилось за последние пару месяцев.

До моего пребывания в Честнат-Спрингс это было именно то место, куда я бы с удовольствием пошла поужинать. Но проводить долгие дни в прериях, созерцать горы, быть в окружении людей, которые ценят другие вещи, — что ж, я думаю, что это повлияло на меня. Что, возможно, мои приоритеты изменились.

Рука Ретта касается моей, когда он оглядывает ресторан. Он потянулся ко мне, даже не глядя, возможно, даже не думая об этом.

Девушка, которой нравятся подобные места, всплывает у меня в голове, говоря, что я не должна держать его за руку на публике. Что это неуместно. Что из-за меня у одного из нас будут неприятности.

Но новой — закаленной ветрами, загорелой девушке в красивых нестандартных чапсах, которая занимается любовью на заднем сиденье старого ржавого пикапа посреди поля, — на это наплевать.

Она говорит мне вложить свою мягкую ладонь в грубую руку Ретта и сжать ее.

Когда его щека дергается, я знаю, что послушала правильную девушку.

Эта улыбка — мой криптонит. И эти руки. И этот рот, включая то, что из него вылетает, такое волнующее и возбуждающее. И член тоже. Я большая поклонница члена Ретта Итона.

На самом деле я просто большая поклонница Ретта Итона. Не самоуверенного ковбоя, которого в нем видят все остальные, а мужчины, который нежно целует меня и заставляет чувствовать, что обо мне заботятся, но я не обуза. Мужчины, который немного уязвим и не уверен в себе.

Мужчины, которого никто другой не видит. Я не знаю, почему он решил показать мне эту сторону себя, но знаю, что мне нужно относиться к этому с осторожностью. Я знаю, что Ретт гораздо более чувствителен, чем показывает. Его раны глубоки, и он скрывает их за публичным образом и дерзкой ухмылкой, которая не подходит душевному человеку, которого я узнала.

— А вот и он. — Он поднимает руку в приветствии, а другой продолжает держать мою, шагая через комнату к столу, за которым уже сидит Джаспер.

Забавно, но Джаспер тоже выглядит так, будто ему здесь не место. Его растрепанная борода закрывает большую часть лица, а лохматые темно-русые волосы выбиваются из-под бейсболки, которую он носит.

— Привет, ребята. — Взгляд Джаспера опускается на наши переплетенные руки, и его губы сжимаются вместе. — Ретт, не думаю, что я раньше видел, как ты держишь девушку за руку, — продолжает он, когда мы выдвигаем стулья напротив.

Я краснею и убираю руку, но в ту минуту, когда мы усаживаемся в кресла из прозрачного органического стекла, Ретт снова берет ее в свою и успокаивающе поглаживает большим пальцем.

— Не знал, что отрастить бороду плей-офф — нечто важное, когда ты даже не близок к выходу в плей-офф, — невозмутимо говорит Ретт.

Джаспер ухмыляется и опускает подбородок, чтобы прочитать меню.

— Порочный малыш Итон. — Он поднимает голову, чтобы добавить: — Рад тебя видеть, Саммер.

В Джаспере есть что-то другое. Что-то тихое и задумчивое. Что-то сладкое, но в то же время очень отстраненное. Я не могу толком объяснить. Единственное, что я знаю, — это то, что я слышала, как мой отец говорил о том, что вратари — другой тип спортсменов. Они не похожи на среднестатистических хоккеистов.

— И я тебя, — честно отвечаю я ему.

— Спасибо, что встретился с нами сегодня, — произносит Ретт. — Я не люблю ужинать вне дома перед поездкой.

Джаспер хмыкает.

— Да. Я слышал об этом. А когда я играю на полный желудок, меня тошнит.

Мой рот кривится. Меня ждет интересный вечер, если я попытаюсь завязать разговор с Джаспером. Но это может отвлечь меня от гложущей тревоги из-за того, что Ретт снова поедет на быке в эти выходные.

Мой телефон громко звонит в сумочке, слишком громко для тихого ресторана.

— Черт. Извините, парни. — Я роюсь в своей огромной сумке, отчаянно надеясь найти телефон и молча ругая себя за то, что свалила сюда все, включая квитанции, которые мне никогда не понадобятся.

Моя рука сжимает вибрирующий блок, и я вытаскиваю его как раз в тот момент, когда официант подходит, чтобы наполнить наши высокие тонкие стаканы водой.

Имя «Доктор Придурок» мелькает на моем экране, и я отключаю звонок. Я поднимаю глаза на Ретта, который смотрит на телефон в моей руке с видом в равной степени удивленным и убийственным.

— Когда ты это сделал? — шепчу я.

— Однажды ты оставила свой телефон разблокированным, — бормочет он, заглядывая мне через плечо и выглядя как обруганный маленький мальчик, которому совсем не жаль.