Читаем Безутешный счастливчик полностью

В прошлый раз мы говорили о клаузулах, упрочить представление о них вы можете и сегодня, между делом. Итак, спондей. Если вначале обратиться к хорею, то чистый хорей, не разжиженный спондеем, можно обнаружить в некоторых классических образцах, но не часто.

Например:

Слева молот, справа серп.Это наш советский герб.Хочешь сей, а хочешь куйВсе равно получишь деньги.

Схема: /v/v/v/


/v/v/v/


/v/v/v/


/v/v/v/v


Эти примеры так редки, что моя память не позволяет мне их продолжить в сферах хорея. Примеров чистых, беспримесных ямбов (то есть неспондеических) можно привести побольше, да ведь много нам и не надо.

Увидев в море красный буй,Туда поплыл какой-то дядя.

Схема: v/v/v/v/


v/v/v/v/

Или:

Жили-были дед да баба.

Схема: /v/v/v/v

И вот сидит она, тоскуя,Она ужасно просит ласк.

(или вот пример из того же классического цикла).


Тут уж не придерется никакой Эйхенбаум. Ямб стерильный, но оставаться таким он долго не может. Если вы когда-нибудь что-нибудь подсчитывали или когда-нибудь во что-нибудь вслушивались, вы заметили, что в нашем языке с экспираторным ударением число безударных слогов безмерно, в сравнении с ударенными. Потому строгое чередование ударного и безударного слогов в стихах ямбических и хореических бывает следствием или формалистической заданности автора, или счастливой случайности:

Увидев в море красный буй,Туда поплыл какой-то дядя,А публика, на это глядя,Кричала: Дядя, не рискуй.

Нарисуем схему 3-й и 4-й строк.

(Тот, кто хочет получше исследовать этот предмет, отсылаю к исследователям Щепиловой и Квятковскому. Аудитория хором: «Не хочем Квятковского. Продолжай» (и Абрамовича).


v/vvv/v/v

v/v/vvv/


(Что достигается спондеичностью: проникновенность, больше чем обычная дежурная проникновенность, замедленность ритма, имеющая цель снять напряжение, и динамичность первых двух безукоризненно ямбических строк, рассеянность 2-х последних.

Продолжить функции спондея:

Строк для нейтрализации избыточно сосредоточенных первых двух.

Избыток его (сп.), сам того не ведая, снимает максимализм (плавностью и пр.). Тут же мужское и женское начало. Связь с клаузулами.)


Итак, спондей все оттеняет, но ничего не отменяет. Хорей продолжает быть хореем, ямб остается ямбом.


Вот строфа из 8 хореичных строчек, из которых ни одна не может остаться безупречно хореической:

30 метров креп-де-шина,Пудра, крем, одеколон,Два бидона самогона,Ленинградский патефон.Белой шерсти полушалок,Фирмы Мозера часы,Два атласных одеялаИ спортивные трусы.

Схема:

/v/vvv/v

/v/vvv/

/v/vvv/v

vv/v/v/

/v/vvv/v

/v/vvv/

/v/vvv/v

vv/vvv/


(Лекция кончается тем, что я у каждого спрашиваю, достаточно ли усвоили понятие «спондей», все говорили, что усвоили, и в качестве образца приводили: «Увидев в море красный буй». Дева Пречистая! – я им говорил: – Так ведь это один из редчайших образцов, где спондей начисто отсутствует.)


Редкие образцы сочетания в одной ямбической строке и спондея и пиррихия:


Эй, Маня, подыми повыше ногу!

//vvv/v/v/v

следующих один за другим вплотную.

Нога в ноНога в ногу танцевалиС толстым хуС толстым худенькая я…

Но это будет темой следующей нашей лекции. Если вы усвоите прихотливость этой ритмики (схема), вам нетрудно будет принять в душу и холиамбы Гиппонакта, и все вычуры асклепиадовой строфики.


Может быть, речь идет как раз о пиррихии.


– Темой нашей сегодняшней лекции будет пиррихий (возгласы: «О, еб твою мать!» и пр.). Так вот: приступим к пиррихию.

_______

Всесоюзно научно-исследовательский институт. Лаборант паразитологической экспедиции по борьбе с окрыленными кровососущими гнусами. Да все 32 моих зуба лучше, чем все 32 сонаты Бетховена.

1975

Потребность все новые вещи называть не прежним именем. Комплекс Адама.


Главное – не лгать в кодексе уланской и гусарской чести. Жечь, насиловать и убивать можно, лгать нельзя. Сравните нынешние перемены: сколько угодно лги, но не убивай. Да и у Моисея нет этой заповеди: осла соседа не пожелай, а лги и т. д.


Толкование мифа о Летучем Голландце: мотив мятежа против абсурдности существования, стремление к транцендентальному покою, растворенности в небытии.


Летучий Голландец имеет право только один раз в 7 лет бросить свой якорь, если голландец найдет душу, способную принять его (то есть женскую душу). Всякий раз эти остановки оказываются очень непродолжительными – и снова 7 лет скитаний.


Гаршин бросился в пролет с 4-го этажа.


Бедлам, оказывается, английская транскрипция Вифлеема.


Или вот, например, еще один конь, Пегас – ударил копытом по Геликону… потекла Иппокрена.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное