Читаем Безутешный счастливчик полностью

В императорском Китае: Ел ли ты? – Ел ли ты?

Зулусы приветствуют простой и спокойной формулой: Я тебя вижу (Нейтрально и скепсис относительно ‹нрзб.›).


– Вы такой нежный человек, Ерофеев, такой неожиданный. Я буду реветь, когда вы умрете (28/VII).


Гёте имел привычку принимать королевских особ у себя – во фланелевом халате и в тапочках.

1967

Афродиту многие варианты гр‹еческого› мифа изображают косоглазой.


Я не знаю в лицо ни одну птицу и ни одного имени их не знаю, знаю только, что есть касатки и птахи и есть пичужки.


Ну так что ж, что подрались? На свадьбе Пелея и Фетиды поссорились и Гера с Афиной и Афродитой. См. историю с золотым яблоком.


Хорошо у Ап. Григорьева в какой-то статье: «Раздражительная способность жить высшими интересами».


А за что был осужден Тантал на танталовы муки? А за то, что воровал нектар и амброзию на пирах у богов, к которым был допущен.


Эвридика – это нимфа, primo, а secundo – померла от змеиного укуса.


Пошла у нас в ход еще одна западная Redewendung: «комплекс безынициативности».


Я всегда забываю Циприана Норвида.


Вера Николаевна говорит мужу своему Ивану Бунину: «Ты совершенно обезумел, Иоанн!»


«Потерянное поколение», формула, изобретенная Гертрудой Стайн (Фитцджеральд, Олдингтон, Ремарк).


Чехов советует братцу Мишелю чувствовать себя ничтожным лишь перед лицом Бога, но ни перед одним из людей.


В Англии говорят: «Климата у нас нет, у нас есть погода».


Трилогия Генри Миллера: «Сексус», «Плексус» и «Нексус», в основном о тайнах лесбийства.


Анатомия – наука, завершившая свой путь, превратившись в сумму знаний. Завидная наука.


Итальянцы называют этот жанр: «легковесные фильмы с раздеванием».


Вот и этого я всегда забываю: ректор Саламанкского ун-та Мигель де Унамуно.


Хорошо замечено: К вопросу о несовместимости человеческого и вещного. У Рабле тоже – приемы долгого описания вещей, подробных инвентарств. Но то время Рабле. Когда, расширяя и обогащая чел‹овека› и чел. знание, овладение миром – было совсем лишено привкуса трагического абсурда.


Романист Роб-Грийе, чтобы что-то противопоставить трагизму Сартра и Камю: «Мир ни значим, ни абсурден. Попросту он существует».


Тот же Роб-Грийе: «В эпоху Бальзака человек был смыслом всего сущего, ключом вселенной, ее естественным хозяином, ее божеств‹енным› законом. Сегодня от всего этого мало что осталось».

Испанские сюрреалисты во главе с Сальв‹адором› Дали, к кот‹орым› одно время примык‹ал› и Лорка: «Оторваться от скверной земли и взлететь над нею. Плюнуть на логику. Унылому, организованному абсурду окр‹ужающей› жизни противопоставлять свою бессмыслицу – озорную и т. д.».


Все: Ривера, Муссолини, Франко, Геббельс, Жданов – все очень не жалуют «искусство для избранного меньшинства».


В Испании каждый год 12 апреля во времена королевства (т. е. до 1931 г.) был днем «омовения ног». Приглашалось 12 нищих. Их усаживали в заранее приготовленные кресла, и король омывал им ноги, королева – нищенкам. Торж‹ественная› церемония.


Франсиско Франко, за всю историю Испании самый юный генерал – 1925 г. произведен в Марокко в генералы лично Примо де Риверой.


После отставки Примо де Риверы, через 7 лет, возвращается в Саламанку Мигель де Унамуно и на первой же лекции начинает так: «В прошлый раз мы остановились на…»


Прервать так: – Да, у меня ведь есть друг Тихонов. Рассказать вам про него?

Я махнул рукою и покачнулся:

– А, не надо. Продолжай свое.

1969–1970

Опять о Прометее и под какую статью Угол. кодекса попал бы страдалец.


Гоголь: «19 век есть век эффектов. В общей массе стремление к эффектам более полезно, нежели вредно» («Последний день Помпеи»).


К вопросу о «собств‹енном› я», и т. д. Я для самого себя паршивый собеседник, но все-таки путный, говорю без издевательств и без повышений голоса, тихими и проникновенными штампами, вроде «Ничего, ничего, Ерофеев», или «Зря ты все это затеял, ну да ладно уж», или «Ну ты сам посуди, ну зачем тебе это», или «Пройдет, пройдет, ничего».


Спрашивают мал. преступника: «А об отце ты подумал?» – А он: «Подумал, но для него ничего не нашлось».


Если человеку по утрам скверно, а вечером он бодр и полон надежд, он дурной человек, это верный признак. А если наоборот – признак человека посредственного. А хороших нет, как известно.


Это напоминает ночное сидение на вокзале. Т. е. ты очнулcя – тебе уже 33 года, задремал, снова очнулся – тебе 48, опять задремал – и уже не проснулся.


Будь прям и прост, как кипарис, сказал Саади, и будь, как пальма, щедр. Очень звучно, но при чем пальма?


Новость: Чапаева откачали.


Один ‹нрзб.› спрашивает: «Чьей женой была Нефертити, если мужем ее был Тутанхамон?» А другой, унылый скептик, отвечает: «Я с твоей Нефертити и срать рядом не сяду».


Вильям Шекспир получил за своего «Гамлета» семь фунтов стерлингов – цена плаща актера, игравшего Полония.


Куперман, чемпион мира по стоклеточным шашкам.


Надо, чтобы ребенок читал только серьезные вещи, но думал при этом только о постороннем, так чтобы понять ничего не смог.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное