Читаем Безутешный счастливчик полностью

(Предложить комп. Г. Свиридову написать вокальный цикл на тексты лучших сальных анекдотов.)


О краткости. Теорию генетики Г. Мендель уместил на 37 страницах. Теорию относительности Эйнштейн – на тридцати.


А вот фюрер: страсть к живописи и страсть коллекционера, общеизвестная умеренность в пище, плечи в перхоти, жирное и угреватое лицо, импотенция, расстрелы гомосексуалистов и щепетильность в вопросах половой морали.


М‹ежду› пр‹очим›, преобладание поэзии у нации – признак ее младенчества, созревшие нации говорят в основном прозою.


Аристотель: «Видеть во всем одну только смешную сторону – признак мелкой души».

О повышенном чувстве юмора вообще см. Аристотель.

А англичане когда-то называли юмор четвертой христианской добродетелью.

«Эта боль старит больше, чем время,ни конца у нее, ни предела;и болит и болит все-все-все,кроме тела».

(Начало стихотворения Глории Фуэртес, очень известной соврем. мадридской поэтессы, род. в 1924 г.)

Голландские тюльпаны – лучшие в мире?

Айседора Дункан, ее первый муж Зингер (фирма швейных машин), ее второй – Есенин. Вторая жена Есенина – внучка Л. Толстого, Софья.

Шотландская принцесса Маргарита, умирая в 19 лет, сказала: «Плевать на жизнь».

Гуно, дуэт Ромео и Джульетты:

– Отдайте мне мой поцелуй.

– Нет, не отдам я.

– Отдайте, верните мне мой поцелуй. Зачем он вам?


Дарвин и каннибалы: да, но мы их предварительно удавливаем.


По восточному обычаю, входящий в дом оставляет за порогом свой плащ и свои сандалии.


Веньямин Франклин, изобретатель громоотвода, его друзья и враги. Его последователь во Франции г. де Виссери водрузил громоотвод над своим домом. Возмущение соседей, дело передано в суд. Защищал адвокат Максимилиан Робеспьер, юный, и громкое это дело положило начало его известности.

Любопытно еще, что одним из экспертов со стороны истца выступал Марат, считавший громоотвод опасной затеей, и был против его установления.

Знаменитый йог Рао гуляет по раскаленным углям, пьет кислоту и закусывает гвоздями и битым стеклом.

Кто бы это написал (по типу «Гения одной ночи» Цвейга) новеллку о том белом офицере, который на Тамбовщине в одну ночь сочинил: «Шумел камыш, деревья гнулись».


А вот как выбирали во Французскую Академию. Обсуждали кандидатуру драматурга Миранда. Директор театра «Гиньоль» сказал:

– Я считаю, что у него для этого все данные: он представителен, вежлив, не имеет убеждений. Правда, он пишет пьесы, но у кого из нас нет недостатков?


Аналогия вот с каким выжиданием: поезд набирает скорость, ты медлишь, не впрыгиваешь на 1-й, 2-й и т. д.


Вот науки, в которых больше вопросов, чем ответов: внегалактическая астрономия, психиатрия.


Вяземский о живом Жуковском, постоянно: «Славный был покойник, Царствие ему небесное!»


Юный Немирович-Данченко с графиней Паниной гуляют по аллее Люксембургского сада в Париже. Встреча с Дантесом.


Ю. Олеша рисуется отсутствием эгоизма у себя. Его любимый девиз: «Да здравствует мир без меня!»

Ю. Олеша пишет Ильфу в Испанию: «Правда ли, что от Севильи до Гренады раздается стук мечей?»

Ю. Олеша: «Античного мира не было». Это он говорил всем знатокам античности. Его хотели побить за это.


Веселые старые пантомимы, в которых актеры бесшумно ставили зрителям синяки под глазами.


Михаил Балакирев – любому начинающему комп‹озитору›, приносящему ему свои опусы, он гов‹орил› одно и то же: «Мелодия банальна, модуляция корява, доминантсептаккорд употреблен не к месту».


М‹ежду› пр‹очим›! Развить идею о размере имени-фам‹илии› и о его влиянии на судьбу хозяина.


«Чудовищное неведение Эдипа». Можно совершить преступление, не сознавая, что ты его совершаешь. А можно и не сознавать, что то, что ты совершаешь, – преступление. Т. е. можно убивать отца и спать с матерью, не понимая, что это по меньшей мере некрасиво.


Не постижимый чувствами, лишь умопостигаемый мир – по Канту «интеллигибельный мир» ноуменов.


Вражда вообще: Алая Роза и Белая Роза, тори и виги, гвельфы и гибеллины, Монтекки и Капулетти.


У Даля: не одевай чистую рубаху в рождество – к неурожаю.


Идеал последовательности: направляя заказ на книги в магазин «Книги стран народной демократии», писать так: Москва, К-9, ул. Горького, 15, Книги стран коммунистических однопартийных режимов.


Если ты все знаешь, так скажи, какой средний грузооборот у Щецинского порта?


С детства приучать ребенка к чистоплотности с привлечением авторитета. Говорить ему, что святой Антоний бяка, он никогда не мыл руки, а Понтий Пилат – наоборот.


Любую подлость оправдывать бальзаковским: «Я инструмент, на котором играют обстоятельства».


Дежурная фраза Кузьминичны: «Сову видно по походке, а доброго молодца по соплям».


Пристрастие всех неуравновешенных натур к моральной философии.


Стишок для малыша

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное