Читаем Безутешный счастливчик полностью

Я другому отданаНа поток и разграбленье.

Польша в интересном положении. Объявлять в стране интересное положение. А то все чрезвычайное, да чрезвычайное – надоела всякая чрезвычайность.

Народ.: Что-то стало холодать.Не пора ли нам пора,Что мы делали вчера.

А я, хоккейно выражаясь, забитый и пропущенный.


Можно и рифмовать: язык Вильгельма Пика востер, как пика, язык Фридриха Барбароссы с трудом усваивают россы, язык Эриха Хонеккера не дается им ни хера, ну и т. д.


Правда, к тому времени из меня уже будет струиться песок, ну так что же. Должно же из человека что-нибудь струиться, пусть не из души, так хоть откуда-нибудь.

1983

Я выбросил ее из окна, с 9-го этажа на 4-й.


Лето и зима этой осени и осень этой зимы.


Перед этим, как говорят буддисты, «слова останавливаются».


«живо передать мгновенное впечатление от мимолетного видения»


«Исторические фальсификаты» и полуфальсификаты.


Это было тогда, когда от галльского нашествия спасли нашу родину Багратион и Бондарчук.


У Гейне: «время, когда страшатся всего громкого, когда приглушенно мыслят, чувствуют и шепчут, находя в этой приглушенной поэзии свою приглушенную радость».


В гостях у тех, что лишены утех.


В «Фаусте» Мефистофель, напоив Фауста волшебным напитком, говорит:

«Да этим зельем я тебя поддену,Любую бабу примешь за Елену».

Нынешние шуточки москвичей. Намерения СССР переименовать в КГБ (коммунистическое государство будущего), столицу Москву в ЦКаго, а Кремль в Андрополь.

Однажды в студеную зимнюю поруСижу за решеткой в темнице сырой.Гляжу, поднимается медленно в горуВскормленный неволей орел молодой.В больших сапогах, в полушубке овчинномКровавую пищу клюет под окном.И, шествуя важно, в спокойствии чинномМой грустный товарищ, махая крылом.

Дай мне 800 граммов на опохмелку – и тогда я тебя с ней познакомлю. Путь к ее сердцу лежит через мой желудок.


боцман КГБ


Носит штаны из какой-то высокоорганизованной материи.


Ну зачем тебе это? Ведь существуют целых три способа бесполого размножения: почкование, простое деление и спорообразование.


Престиж-то ведь нужен. Реноме, то есть.


Глаза паскудно лучились, и сверкание было в глазах, нехорошее это было сверкание.


«поскольку мой оптимизм всегда граничил с идиотизмом»


Самое лучшее из германских заимствований, конечно, слово «штраф».

Мы мирные люди, но наш бронепоездСтоит на опасном пути.

Так переполнена была скорбью, что в автобус не смогла влезть.


Англо-американские империалисты и их растленная агентура.


Но эта моя попытка вызвала мощное противодействие народов.


«в секции прыгунов он слыл прыгуном сильным, но нестабильным» («Правда»)


И ничего сверхжитейского.


Наколка на груди:

«Кто не был, тот будет,Кто был, не забудет».

«был тесно связан с американскими спецслужбами»


«осуществили электронный шпионаж в бассейне Тихого океана»

Люблю я летом с удочкойНад речкою сидеть,Бутылку водки с рюмочкойВ запас с собой иметь.

а он, между делом, совершил несколько актов вандализма


Из всех композиторов ему нравится Неглинка.


и еще дрожь рук: от вдохновенности, от гнева, от недоедания


«Несварение рассудка,

Недержание речи».


Как говорит Вальтер Таймер, нельзя объяснить историю чем-нибудь одним решающим (например, экономикой, классовыми интересами или т. д.): «В истории нет никакой монистической каузальности, а есть плюралистическая каузальность».


«тактика проволочек и саботажа»


Ползет, как хуй, по стеклотаре.


Она только пожурила глазами.


А вот Луиза Рашель любила поесть вермишель.


хочется чего-нибудь легкого, как поведение


«бесцеремонное обращение с реальной действительностью»


Маленький усач с манерами японской гейши.


вопиющая справедливость


В самом зловонном смысле этого слова.


«они только повышают свою преступную квалификацию»


Забылось такое хорошее наименование. Не пища, не гостинцы, не харчи, а провиант. Запастись провиантом (и фуражом).


Ну такое можно услышать «от каждой фуражной коровы».


И вовремя пресечь ее гегемонистские происки.


Измерять расстояния в таких, например, единицах: в шагах Командора.


Эта усложненность его души, ненужная, нудная, как, допустим, усложненность судебной процедуры.


Слесарь Иванов взамен полного конферансье выходит на авансцену: «А сейчас выступит виолончелист такой-то, соло без ансамбля, а сам бля, один бля».


ВНИИХУЯ и ВНИИОПИЗД, институт химических удобрений и ядов. Институт охраны природы и заповедного дела.


Ограниченный, как контингент.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное