Читаем Безутешный счастливчик полностью

У Марины ‹Цветаевой› в «Наталье Гончаровой»: пушкинская, до смертного часа, непрерывная сладостр‹астная› тяга к Гончаровой, «огончарованность» – тяга переполненности к пустоте – тяга того, кто все, к той, которая нуль.


Март 1908. Валерий Брюсов делает обзор дебютантов: Гумилев, Ходасевич, Потемкин, Новицкий, Зарянский.


Блистат‹ельный› конец русской поэтессы Кузьм‹иной›-Караваевой.


Корней Чук‹овский› наз‹ывает› стихи Чулкова и В. Ленского – «литературным онанизмом».


Северянин о городе Череповец:

«Давно из памяти ты вышел,Ничтожный город на Шексне».

Конечно, можно прожить и без этого всего. Какое дело, к примеру, чукчам, есть у них Анакреонт или нет?


Страстью Суинберна было с удовольствием заглядывать в детские коляски.


И всегда с наступлением холодов с завистью вспоминаю Прозерпину, кот‹орую› Плутон забирал к себе в Аид на эти зябкие полгода и выпускал на волю к первым цветам.


Враги Леонтьева: европ. и рус. буржуа, самодовольная и растущая наука, «дубовый бессмысленный позитивизм» и «эти пакостники со своей свободой, равенством, братством и пр. фразами».

«Хороши вы, алкаши,Алкаши,Алкаши,Вечернею поро-о-ою».

Для кантаты:

«Нечего тянуть резину:

По рублю и к магазину».


В этом году отметить 1400-летие со дня рождения в Мекке пророка Магомета.


Суворин о Толстом: «Ну, что хотя бы и Хаджи-Мурат против Капитанской дочки? Говно». «Говно» было его любимое слово.


О Брюсове в журнале «Сельская молодежь»: символист с гипертрофированным интеллектом.


Эптон Синклер, член социалист. партии США, и его физиономия. В 1906 г. издан его самый знам. роман «Джунгли». Его прочел даже Теодор Рузвельт и, прочтя, извлек идею: вопль о антисанитарном состоянии чикагских скотобоен. Распорядился о поддержании чистоты.


23/ХII. По тел‹евидению›. Под девизом «Улыбка есть украшение бытия» две маленьких комедии Бр. Нушича: «Насморк» и «Два вора».


Оказывается, из нынешних русских писателей больше всего читают: в Румынии – Л. Леонов, в Италии – сов‹етские› фантасты, в США – Шолохов, Паустовский, Евтушенко, Вознесенский, Кузнецов.


Венгры с большим смаком говорят о своем Эндре Ади. Русские знают Аттилу Йожефа, а Эндре Ади забывают.

1972

Какой-то шотландец-ученый рекомендует для укрепления голоса вдыхать росу цветов.


Шерлок Холмс подавляет Скотланд-Ярд своим титаническим интеллектуальным превосходством.


Услышал о странных сапсанах, которые нападали на всех мотоциклистов и тюкали их в голову, пока те не сваливались в кювет. Оказывается, какой-то мотоциклист когда-то разорил гнездо сапсанов.


У Честертона. О нервных, легко смущающихся субъектах. «Собаки ненавидят нервных людей оттого, наверное, что собака сама нервничает в присутствии такого человека. И потом – собака чутьем бывает задета, когда ее не любят».


Несовершенство наших душевных процессов: сравните, как отлично работает наш кишечный тракт. А здесь – застой, тошнота без выташнивания, неспособность вовремя освободиться от того, что накопилось нечистого, и т. д.


И, что там ни говори, даже самая хорошая ошалелость требует сейчас хорошего рационального руководства (рационального, то есть во вкусе Фомы).


Коллекционировать те способности, которые отличают человека ото всей фауны: 1) способность смеяться, 2) пить спиртные напитки, 3) совершать беспричинные поступки, 4) поступать наперекор своей выгоде, 5) решиться поднять на себя руки.


К вопросу о таланте. Эллинское «талант» – это примерно 1400 рублей по валюте XIX века.


Эллины были тверже в этом отношении. Агамемнон возвращается (через 10 лет) со своею Кассандрою и застает Клитемнестру с Эгисфом. Никто не думает убить Агамемнона за блядки, его убивают не за блядки. А Клитемнестра подсудна со всех сторон.


Степень бабьего достоинства измерять количеством тех, от чьих объятий они уклонились.


Я как Борис Годунов. Глад, и мор, и гнев народный, и смуты, и терзания. Являются плюгавые, чернявые и энергичные Василии Шуйские, являются и плетут интриги. Являются юные Лжедмитрии. А я – только стискиваю голову, мечусь между Владимиром и Талдомом с вечным «Уф, тяжело! дай дух переведу!».


Драгоценные мысли Мухтара Ауэзова касательно Абая Кунанбаева.


Бесстыжая Венера Адонису:

«Пасись где хочешь…Я буду рощей, ты оленем будь.Почаще в тайных уголках броди,Цветущая долина мхом увита».

Венера – Адонису:

«Ты лучше нимф, ты краше всех людей.Белее голубка, алее розы».

_______

Все эти сарматские цветочки, которые умеют распускаться на галльской только почве. См. Фредерик Шопен, Мария Склодовская, Костровицкий-Аполлинер, Вильгельм Костровицкий.


Сравнивают бергмановский кинематограф отчаяния и феллинивский кинематограф надежды.


Оказывается, от Гейне начинается понятие «сверхнатурализм», то есть понятие, включающее в себя все, кроме реализма.


Сент-Бев и Мюссе то и дело ходят в публичные дома «в поисках забвения».


Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное