Безвозвратность

– До Праги путь чист, но важно не отклоняться от расписания, чтобы не столкнуться с другими поездами, а дальше… Там пути могут быть заняты другими рейсами, ведь маршрут не согласован…

– Есть проблема похуже, – снова заговорил Брайан. Очевидно, не я одна решила смело проявлять храбрость, которая со стороны выглядит точь-в-точь как цинизм. – Пострадала приборная панель. Рычаг, отвечающий за открытие и закрытие дверей, серьёзно повреждён. Есть подозрения на то, что его заело.

– Ближайшая остановка через двадцать пять минут, – хрипотца Хильды всё больше настораживает. – В этом рейсе открывается только та дверь, через которую вы совершили посадку. Если не успеете починить рычаг, дверь автоматически откроется в момент остановки.

– Я инженер, – вдруг подал голос Бенджамин, при этом уверенно поправив очки на своей переносице. – Я могу попробовать починить… Но мне понадобятся инструменты.

– Инструменты есть в багажном вагоне… – вновь включилась Хильда, но теперь ей стало откровенно тяжело дышать. – В больших пластмассовых ящиках чёрного цвета с красными застёжками… Они установлены в самом конце вагона, рядом с огнетушителями.

Я, Брайан и Бенджамин вновь отправились в багажный вагон, на сей раз, чтобы не оставить в нём что-то, а забрать. Необходимые ящики удалось найти сразу: Бен уже спустя пару минут откопал чемоданчик с какими-то нужными ему инструментами, хотя предупредил, что до осмотра повреждений не может с точностью знать, какой именно инструмент ему может понадобиться. Пристегнутый к перекладине Зед Руст молча наблюдал за нами, но по его взгляду было понятно, что в следующий раз, если такой состоится, он заговорит с целью убедить нас в том, что он может быть нам полезен. Неужели и вправду не террорист, а просто любитель кокаина? Хотя, второе не отменяет первое: разве террористы не могут быть ценителями наркотиков? Напротив.

Ещё до того, как мы перешли из багажного вагона в вагон среднего класса, я услышала заунывное и душераздирающе громкое мяуканье кота. Бенджамин прошел по коридору, не обратив внимания на беременную владелицу шумного животного, взявшуюся опекать двух его детей, Брайан тоже прошел мимо, а я вдруг не выдержала и, остановившись, сказала прямо в глаза женщины:

– Есть способ заткнуть это животное?

Женщина растерялась, заморгала своими красивыми карими глазами и выдала совершенно наивным тоном:

– Он просто нервничает! Не привык к переноскам…

– Так выпустите его, – неожиданно раздался раздраженный голос впереди меня, и в этот момент я заметила, что Брайан тоже остановился в коридоре, будто ожидая меня.

Не желая заставлять ждать себя, я последовала за Брайаном, и мы вдвоём нагнали Бенджамина, когда тот уже входил в кабину машиниста.

– У нас меньше двадцати минут до остановки, – сразу же начал давить Брайан, мимолётом посмотрев на свои брендовые наручные часы. – Двери не должны открыться, ясно?

– Сделаю всё возможное, – уже залезая под приборную панель, глухо откликнулся Бенджамин, и сразу же замолк.

Не прошло и пары секунд, как я неосознанно схватила Брайана за оголенное предплечье, возможно, перепутав его со своим: и я, и он были одеты в чёрные рубашки, и у меня, и у него рукава были закатаны до локтя, так что это телодвижение вышло само собой. Однако я совсем не почувствовала неловкости. Потому что мне было не неловко. И даже не страшно. Это было другое состояние. Поезд стал замедляться, очевидно, потому что мы приближались к городу, который уже встречал нас очередным пожаром. По причине панорамного обзора, из кабины машиниста наблюдать за катастрофой оказалось более жутко…

– Всё пылает, – нервно прошептала я, уже отстранив руку и кожей ощущая, что мы приближаемся к открытому пламени, через которое должны будем прорваться.

– Люди… – осевшим голосом произнёс Брайан, и моё сердце больно врезалось в рёбра.

И вправду люди. Целая толпа людей… На перроне, который пока ещё не охвачен огнём и к которому мы вот-вот подъедем вплотную… Живые люди. И целый легион люксов над их головами.

Они начали падать и спрыгивать с перрона ещё до того, как мы приблизились вплотную. Первым спрыгнул крупный мужчина. Дальше люди стали прыгать один за другим… Это было настолько ужасно, что в момент, когда темнокожая женщина врезалась лбом в лобовое окно и оставила на нём огромный кровавый след, я подпрыгнула на месте и закрыла ладонями лицо: что они творят?! Они ведь буквально бросаются на поезд! Пробивают свои черепа, ломают свои кости, выбивают свои зубы!..

Мы проехали по краю всего перрона ровно за пятнадцать секунд, но казалось, будто это длилось целых пятнадцать часов: суицидников было так много, что в какой-то момент поезд начало шатать из стороны в сторону. Я всерьёз испугалась риска слететь с верхних рельсов, как вдруг всё, наконец, закончилось: обезумевшая толпа осталась позади, хотя я этого всё ещё не замечала – перед глазами продолжали стоять безумные выражения лиц мужчин и женщин, молодых и стариков… На лобовом окне и даже на боковом правом остались следы крови от размозженных человеческих голов…