Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

Интересно, сколько потребуется времени, чтобы мои документы убрали из баз данных: месяц, год, вечность? Поверят ли наши оперативники в мою нелепую смерть? Ведь люди такого уровня и такой квалификации в пожарах не гибнут. Да и обгоревший труп найдется только один…

Я подумал о дипломате, который пылился под кроватью.

Как она там, величайшая в мире книга? Она — оригинал или подделка? И когда я снова решусь ее открыть? Я уже раб этого пухлого томика, вынесенного мною из пламени, или еще нет?

Я уговаривал себя, что не нужно спешить, что все в моей жизни будет хорошо. Я даже промурлыкал себе под нос песню Верки Сердючки, а потом вздохнул: ясно же, что хорошо уже не будет.

Вот уже много дней подряд я боролся с двумя искушениями. Первое из них — открыть книгу, второе — сдаться властям. Эти два взаимоисключающих поступка были главным предметом моих раздумий. И чем больше проходило времени, тем сильнее я убеждался, что, на самом деле, выбора не существовало. Все давно решено.

И все-таки…

И все-таки я медлил. Я знал, что приобщение к великим тайнам загробной жизни изменит меня навсегда. Скорее всего, я окончательно перестану быть человеком: как в прямом, так и в переносном смысле.

На самом деле, это вовсе не легко: отказаться от прошлого, отречься от карьеры, от семьи, от денег. Но ведь и награда была неслыханно щедрой: власть! Истинная власть, а не депутатский значок на лацкане пиджака и не доступ к какой-нибудь губернаторской кормушке. Власть в изначальном понимании этого слова, возможность отдавать приказы лишь легким манием руки. А еще: всеобщее и безоговорочное подчинение, принципиальная невозможность бунта или дворцового переворота. Наградой была та власть, о которой лишь грезили короли и ханы.

Каждое утро я начинал не только с сигареты и кофе, но и с ритуального омовения. Все ждал, когда же внутренний голос скажет: «Пора!»

И вот это время пришло. Я был готов. Я стал чист внешне и пуст внутренне.

Стараясь не думать о последствиях, я склонился над кроватью, вытащил дипломат, сдул с него пыль. Потом набрал четырехзначный код, щелкнул замочками. Зажмурился и открыл. Все, Рубикон перейден. Мосты сожжены. Отступать больше некуда.

Передо мной снова была обычная книга в черном переплете без золотого тиснения, без железного оклада. Она лежала точно так же, как я ее уложил много дней тому назад: слегка наискось. Ничего сверхъестественного в этом не было. И все-таки я вздрогнул. В тот миг мне почудилось движение за спиной, словно ветром колыхнуло шторы: «Не смей!»

Я оглянулся. В квартире никого не было. И не могло быть.

Конечно, город все еще наводнен нашими патрулями. На пожар, точно воронье, слетелись все: и наши группы захвата, и разведчики всех Орденов: от Мальтийского до Иезуитского. Они кружили над пожарищем, они выжидали, искали и надеялись.

Но и мне было невтерпеж вновь ощутить пальцами живой трепет страниц, раскрыть фолиант и вдохнуть полынную горечь мудрости.

Я знал, что всем нужна моя книга, но именно ожидание давно стало моей медленной и мучительной пыткой.

Сколько можно существовать одной лишь надеждой? Ради чего я рисковал своей и чужими судьбами? Чтобы теперь трусливо смотреть с балкона, как жизнь радостно несется мимо меня? Чтобы вечно трястись от мысли, что меня засекут патрули?

Я коснулся рукой обложки. Волна трепета охватила мою душу. Я знал, что этот фолиант был обтянут человеческой кожей оступившегося мага, возможно, одного из хранителей книги. От этого в сердце струился легкий холодок.

Открывая том, я и сам становился одним из хранителей, и, может быть, после моей смерти, и моя кожа пойдет на обтяжку точно такой же книги.

Талисман, висевший на уровне солнечного сплетения, обжег меня. Я едва не вскрикнул от боли. Да, я знал, что это — последнее предупреждение, но не открыть книги сейчас, это все равно, что, умирая от жажды, отказаться смочить губы. Наверное, даже хуже.

Я прошептал молитву. Это был последний глоток чистого воздуха, перед тем, как я нырнул в темные глубины непознанного. Конечно, я не просто догадывался, а знал наверняка, что всё этим и кончится. Я не мог оставить книгу закрытой, это было выше моих сил! Зов «Некрономикона» сильнее разума, неодолимее чувств.

В игре Ордена я был разменной пешкой, лакмусовой бумажкой. И вот результат: я сбежал от целого мира.

Но искушению «Некрономикона» невозможно противостоять. Лишь святые и дураки смогут остаться равнодушными к этому зову. И Орден знал об этом. Магистрат пожертвовал мной, чтобы выяснить, что именно обнаружили в Актобе.

А сейчас на меня, как на дикого зверя, охотились и свои, и чужие. Им всем нужна эта книга, хотя бы потому, что она была не просто сборником заклинаний, не талмудом, поясняющим основные принципы всевластия, не учебником по прикладной практической магии. Все было гораздо серьезнее. И непостижимее.