Безвыходных положений не бывает

После этого случая я робко намекнул жене, что пса, может быть, следует выкинуть в окно. Я сказал, что эта на первый взгляд крутая воспитательная мера благо­творно скажется на характере нашей собаки. В ответ жена назвала меня словом, которое убедило меня, что достичь соглашения невозможно. Тогда я решил поступить с Кексом более гуманно. Я заманил пса в такси и, скармливая ему кусочки ветчины, беспрепятственно отвез километров за десять. Здесь я открыл дверцу и хорошим пинком придал Кексу такое ускорение, что, по моим расчетам, он должен был превратиться в ис­кусственный спутник Земли. Затем я попросил шофера показать все, на что способна его машина.

Это были великолепные мгновения. На радостях я зашел в ресторан и хорошенько отобедал в знак осво­бождения от этой кошмарной собаки. Моя душа лико­вала и пела, мне казалось, что даже булыжники на мос­товой подпрыгивают от радости. Смущала только жена. Как смотреть ей в глаза? Что выдумать?

Кекса я увидел, когда подходил к нашему подъезду. Он подбегал такой грязный, словно его целый день окунали в болото. Добредя до каменного изваяния, в которое я превратился, Кекс посмотрел на меня с не­передаваемым чувством превосходства, отряхнулся, за­лепив меня грязью, и, фыркнув, побрел домой.

С тех пор мы живем вместе. Теперь-то я знаю, что от этого пса мне, наверное, никогда не избавиться. Един­ственное, что меня утешает, так это сознание того, что собака – лучший друг человека. Если вы мне завидуе­те, могу устроить вам щенка, сына Кекса.

ВОСКРЕСШАЯ ТРАДИЦИЯ

Если кожа на лице покрывается беспорядочной сеткой морщин; если шевелюра, редея, отступает под нати­ском аванпостов надвигающейся лысины; если утром вместо бодрой зарядки производится массаж ноющей поясницы; если живот в своем неудержимом росте раз­двигает узкие рамки брюк, заставляя менять ремень на подтяжки, – это значит, что мужчине исполнилось или скоро исполнится пятьдесят лет.

Эти приметы как нельзя лучше подходили Василию Ивановичу Гамову, управляющему строительным трес­том. Недавно ему пошел шестой десяток, и никогда Ва­силий Иванович не ставил на исходящей бумаге печать столь же ясную, какую годы оставили на его лице и фи­гуре.

Прежде чем начать рассказ, необходимо сообщить, что у Василия Ивановича, как это и положено всякому уважающему человечество мужчине, была семья. Лет тридцать назад молодой десятник-строитель Вася Гамов сумел доказать счетоводу Наташе Вихровой, что его любовь к ней ни с чем не сравнима. Правда, Петя Соловьев доказывал то же самое, но делал это без должного пафоса, и через некоторое время на вопрос, как ее фамилия, Наташа, почти никогда не ошибаясь, отвечала: «Гамова».

Несмотря на то что через год-два Василий Иванович уже без труда подбирал сравнения для своей любви к молодой жене, семейный союз оказался счастливым. По мере роста супружеского стажа росла семья, и к описываемому времени она включала в себя двоих сы­новей, поразительно напоминавших десятника Васю Гамова, и младшую двадцатилетнюю дочь, как две кап­ли воды похожую на счетовода Наташу Вихрову.

Когда дочь родилась, Наталье Петровне было трид­цать лет. Следовательно, теперь ей… Пощадим, однако, женское самолюбие и не будем подводить итог. Скажем толь­ко, что она моложе мужа на не­сколько месяцев, и эти месяцы, столь значительные при срав­нении младенцев, не помогут определить разницу в возрасте пожилых людей.

Тридцать лет, среди которых было немало бурных, про­шлись по Наталье Петровне своими равнодушными грабля­ми. Она осталась милой, весе­лой и симпатичной, но морщи­ны, седые волосы и другие по­путчики бегущего куда-то вре­мени лучше всякого метриче­ского свидетельства говорили о том, что Наталье Петровне… скажем прямо, пятьдесят лет.

Дело началось с того, что Галина Войкова, техник произ­водственного отдела, была вы­звана к управляющему.

– Что это такое, товарищ Войкова? – Василий Иванович ткнул пальцем в лежащую пе­ред ним сводку.

– Это цифра, Василий Иванович, цифра два, – разъяснила Галина, пожимая плечами.

– Благодарю вас. Эта цифра довольно точно определяет, какую оценку вам нужно по­ставить за вашу работу. О чем вы думаете в рабочее время?

Здесь Василий Иванович взглянул на Галину и встре­тился с глазами такой порази­тельной голубизны, что у него перехватило дух. Он раньше никогда не замечал, что у Вой­ковой такие красивые глаза. Да и вся она, смущенная, рас­терянная, была очень хороша.

– Гм… ладно, идите. И смотрите, не делайте более ошибок… Галина.

С этого началось.

Утром следующего дня Наталья Петровна была по­ражена: Василий Иванович делал зарядку. Он, громко сопя, размахивал руками, нагибался, с трудом доставая пальцами до колен, и приседал, вставая с таким тру­дом, словно на плечах у него было пианино.

– С твоим сердцем! – ахнула Наталья Петровна. – Немедленно перестань!

Василий Иванович отдышался и вместо ответа запел прокуренным баритоном:

– «Чтобы тело и душа были молоды, были молоды…»

Наталья Петровна смеялась и разводила руками.