Безымянная Колючка

— Хватит мне «выкать», черт тебя задери! - рявкает он, и тут же шарахается назад, как будто боится, что слишком близкое расстояние между нами будет стоить мне парочки сломанных ребер. - Несносная девчонка! Упрямая ослица! Ты понимаешь, что я должен думать как император и просто не могу позволить себе быть таким же беззаботным как раньше?! Я уже видел, к чему это привело и чего мне стоили ночные вылазки ради того, чтобы…

Он снова не заканчивает, хотя все и так понятно.

— Та ваша ночная вылазка сохранила вам жизнь, - напоминаю я, чтобы хоть как-то его поддержать. - Вероятно, у Взошедших другие планы на вас, мой принц. Но этот разговор стоит заканчивать. Я лишь хотела сказать, что… благодарна вам за все, и за протекцию, которая значительно облегчила мое существование в этих стенах. Но больше я в этом не нуждаюсь. Вы и так очень рискуете просто встречаясь здесь со мной. Это вряд ли по государственному.

Он еще что-то скрипит мне в спину, но я, хоть это и трусливо, убегаю от него, подобрав эти проклятые длинные юбки, чтобы на прощанье не изваляться в грязи - это было бы самое нелепое завершение разговора в моей жизни.

Те, кто придумал женские юбки, должно быть, никогда не убегали в слезах от мужчины, в чьих объятиях хотелось провести всю жизнь.

Мне срочно нужен урок алхимии и какое-нибудь снадобье, чтобы извести из своего живота этих проклятых трепыхающихся мотыльков.

Глава сорок четвертая

Глава сорок четвертая

— Ты стала очень популярной, - громко сопит мне в ухо Рора, пододвигаясь так близко, что я начинаю чувствовать себя узником пыточной, в которой его вот-вот расплющит сдвигающимися стенами. - Все стали спрашивать о тебе, когда узнали, что мы - подруги.

— На твоем месте я бы не спешила этим хвастаться, - недовольно ворчу себе под нос, пытаясь высмотерть под лупой середину соцветия костянки.

Поправляю его упрямые хрупкие лепестки пинцетом, Рора сногва наползает на мое плечо своим - и я окончательно разрушаю это проклятое растение. Третье по счету. Третье из трех, которые нам раздали для опытов. Взошедшие, за что вы так со мной?

— Я тебе мешаю? - Рора делает кислую мину и под напором моего рассерженного взгляда, смиренно отодвигается. Выжидает, но я даже не моргаю, до тех пор, пока она не отодвинется на свою половину рабочего пространства. - Прости.

Убедившись, что цветок уже никак не спасти, тянусь к ее склянке.

— Тебе это ве равно не нужно, - оправдываю свое наглое воровство, хотя Рора в принципе не особо стремилась сделать работу самостоятельно. Иногда я думаю, не делаю ли медвежью услугу, разрешая ей списывать буквально все. Она настолько обленилась, что даже почти перестала стараться хотя бы переписать готовое своими словами! - И ради Взошедших, посиди молча хотя бы десять минут! И желательно не шевелись!

Пока она уныло листает толстую скучную книгу по ботанике, я все-таки справляюсь с цветком и быстро рисую его контуру на пергаменте. Потом уделяю внимание всем прожилкам, вырисовываю детали соцветия и особенно тщательно - узкий тонкий пестик, напоминающий рыбью кость. В период, когда эта редкая дрянь цветет, на его кончике скапливается ядовитая роса, одной кали которой хватит, чтобы на несколько минут парализовать лошадь.

— Кстати, отличное платье. Это подарок твоего нового поклонника?

Я трагически закатываю глаза. Хотя, в тот день, когда Рора сможет подержать рот закрытым хотя бы пять минут, на Шид точно случится нашествие саранчи или какой-то другой дряни. Так что пусть лучше продолжает сотрясать воздух глупостями.

— Это самое обыкновенное платье, - говорю только после того, как ее пристальный требовательный взгляд буквально прожигает во мне дыру. - И у меня нет поклонника - рабыня Императора не годиться даже для прокаженного.

Рора тут же протягивает руки и начинает щупать ткань, из которой сшито платье, которое мне сегодня утром принесли вместе с запиской от Кайлера и прочими мелочами, необходимыми даже такой безобразной Безымянной, как я.

— Эта ткань как будто соткана из лунного шелка! - с придыханием шепчет Рора и я прикусываю язык, чтобы смолчать, что сама подумала точно так же, когда впервые к ней притронулась. - Но почему такой скучный цвет, боги?! Этот черный тебя… старит!

Она говорит это с таким возмущением, как будто я вдруг превратилась из семнадцатилетней девчонки в старую перечницу. В мире вообще есть платье, способное на такое «преображение»? Я бы взяла парочку, чтобы, не привлекая внимания, спокойно заниматься своими делами - никто не ждет подвоха от седой матроны в скучной бесформенной груде тряпья.

— Вот, - я кладу перед ней свой пергамент и настойчиво пододвигаю чернильницу, - быстро переписывай, пока на нас не смотрят.

Рара издает вздох разочарования. Не завидую я тому знатному человеку, который наймет ее в качестве своей помощницы - она же даже простое письмо без элементарных ошибок написать не в состоянии, что уж говорить о разных других, более ответственных вещах, типа приготовления снадобья от головной боли или выведения пятна от крови.