Безымянная Колючка

Но пока Рора занята списыванием, у меня есть пара минут передышки, которые я трачу на то, чтобы украдкой погладить пальцами струящуюся по моим коленям нежнейшую ткань. Она действительно великолепна. Ничего подобного я в жизни руками не трогала! Матушка с ума бы сошла, если бы узнала, что все это досталось не ее любимице, а мне.

Но достаться Тэоно оно, конечно же, уже не могло. И уже никакое другое платье, даже королевское, ей никогда не достанется. И это единственное, на чем мне стоит сосредоточиться.

Утром, когда мне принесли платье, завтрак и безделушки, молчаливый как соляной столб лакей Кайлера протянул мне записку и удалился, не проронив ни звука. В записке Кайлер сухо желала мне доброго утра, справлялся о том, хорошо ли я спала, а потом напомнил, чтобы я ничего не планировала на сегодняшний вечер, так как уже обещала его ему. И все на этом. Я, конечно же, поняла, о каком «вечере» речь и даже сначала удивилась, почему он так спокойно намекает об этом в простой бумажке. История знает массу примеров, когда вот такие писульки, попавшие не в те руки, навсегда меняли судьбы людей и целых государств. И только позже, когда уже во всю уплетала вкуснейшие тыквенные оладки с соусом из кровавика и меда, а записка валялась рядом, я обратила внимание, что лист абсолютно чистый. То есть совсем, без единого намека на хотя бы какие-то чернильные закорючки. Чтобы проверить догадку, взяла его в руки - и строчки тут же проявились, будто так и было, а когда снова бросила записку на постель - исчезли. Не знаю, какими еще талантами наделен Кайлер, но в таумических фокусах он весьма одарен.

После занятий Рора тащит меня в аптекарский сад, чтобы я помогла ей отрабатывать ее взыскание. Честно говоря, ничего более унылого, чем стрижка кустов и прополка сорняков и придумать нельзя, но раз я все равно не могу пойти в библиотеку… Матушка всегда говорила, что сад - это не место, где она выращивает цветы (хотя всей этой грязной работой, конечно же, занимался садовник), а ее личное пристанище от сердечной боли. И подолгу сидела там, ощипывая с роз совершенно здоровые молоденькие листья и лишая жизни свежие побеги лилий. Полагаю, каждый раз после того, как моя матушка таким образом исцеляла душевные раны, наш садовник просил Взошедших больше никогда не посылать ей непосильных страданий.

Но пока я ковыряюсь в земле, выщипывая буквально под увеличительным стеклом все, что похоже на сорняки, хаос в моей голове действительно начинает утихать и упорядочиваться. И я даже мысленно стряпаю список всего. Что нужно прихватиться с собой на тот случай, если наш с Кайлером «вечер» пойдет не по плану - в последнее время моя жизнь любит делать такие выкрутасы, так что лучше быть готовой ко всему.

— Этот мерзкий сорняк меня ужалил! - причитает Рора, тряся у меня пед носом стремительно синеющей рукой.

Быстро оглядываюсь, пытаясь понять, во что она вляпалась на этот раз и издаю громкий стон, когда замечаю неподалеку буйно цветущую полянку костянки.

— Боги, ты хотя бы читать можешь то, что списываешь?! - отчитываю ее, хватаю за руку и волоком тащу в сторону стойки с обрезками трав. Кажется, там я видела остатки белого хвоща. Остановить паралич он не сможет, но хотя бы замедлит кровоток и я успею дотащить подругу до лекаря.

— Мне больно! - пищит Рора, когда я выдавливаю в рану драгоценные капли единственной найденной ветки.

— Скажи спасибо, если это подействует и твое сердце не остановится через минуту! - ору на нее в ответ и с радостью передаю на поруки расхаживающему неподалеку сутулому рослому парню, такому неопрятному, что даже мне больно на него смотреть. - Отведи ее к лекарю и скажи, что ее ужалила костянка. И поживее. Ну или придумывай на ходу оправдание, откуда у тебя взялся еще теплый женский труп.

И только когда эти двое улепетывают со всех ног (Рора уже на порядком спотыкающихся), я вдруг понимаю, что осталась совершенно одна. Поблизости нет вообще никого, а когда я делаю по саду широкий круг, становится ясно, что здесь вообще пусто.

Хммм… И некому заметить, как я соберу пару капель драгоценного парализующего яда, например. И сорву вон тот бутон «луминариум осмиум», так же известного как «вдовья тоска». И можно еще прихватить пару кусочков медной коры, и вон те, оставленные без присмотра, драгоценные луковицы серпентарии шиповидной.

Если на меня сегодня снова попытается напасть мой невидимый «поклонник», я по крайней мере буду вооружена. Ну и что, что не мечом и стрелами? Яд - лучшее оружие беспомощной, но умной женщины!