Безымянная могила

Подведение итогов: вскрытые факты недвусмысленно показывают: земельный участок, о котором идет речь, являлся некультивируемой недвижимостью Синедриона; когда он стал собственностью Совета, выяснить не удалось, — видимо, соответствующий документ как утративший силу был уничтожен по прошествии тридцатилетнего срока. Новым его владельцем стал некто Анания из рода Квириния, купивший участок за тридцать сребреников; следующий владелец — Анания из рода Симона, цена покупки — двенадцать сребреников. Этим я дал исключающий сомнения ответ на вопрос, поставленный в третьем пункте поручения, и одновременно на вопрос пятого пункта, касающийся роли Синедриона. На четвертый вопрос, опираясь на вскрытые факты, правда не подтвержденные документами, я со всей уверенностью отвечу: карточку учета мог засекретить, то есть изъять ее из действующей картотеки и перенести в тайный архив, только и исключительно первосвященник Анания. Этот факт уже сам по себе достаточен для того, чтобы вышеозначенный участок стал не подлежащим отчуждению и сдаче в аренду. В заключение упомяну — не делая из этого никаких выводов и не подталкивая к какому-либо выводу читающих этот отчет: в канцелярии Синедриона, в картотеке «Прочие распоряжения», я обнаружил распоряжение со штампом «Секретно», подписанное первосвященником Каиафой (приложение номер 11). Этим распоряжением лекарю Синедриона предписывается приложить все усилия для лечения некоего Иуды из рода Квириния. Напоминаю: на решении о выплате денег, равно как и на чеке выплаты наличными, фигурирует имя Иуды. В свете этих фактов бросается в глаза совпадение выплаченной ему суммы и цены участка при первой его продаже — тридцать сребреников, а также то обстоятельство, что и находившийся на излечении Иуда, и купивший землю Анания были из рода Квириния. На вопросы, поставленные в первом и втором пунктах поручения, может дать ответ завещание Анании — если оно обнаружится и если мы убедимся в его подлинности.

Дата

Эксперт (подпись неразборчива)

Дамаск.

Прямая улица

Дидим постучался, вошел, почтительно поклонился старухе хозяйке, спросил: не найдется ли для него местечка переночевать? Сказал, что держит путь на восток, намеревается, если Бог даст, добраться до Индии. И еще сказал: в меру скромных своих возможностей оплатит любезность. Старуха смотрела на него сначала с недоумением, потом с подозрением.

— Здесь не постоялый двор, господин, в городе постоялых дворов полно, чего бы тебе туда не пойти?

— Денег у меня не так много, — ответил Дидим, — а Индия далеко, не один раз придется искать пристанище на ночь.

— Если даже и так, — изучающе смотрела на него старуха, — почему ты решил ночевать именно у меня? Дом наш, как видишь, невелик, семья большая, свободной лежанки нету. Ступай к другим, кто побогаче, на этой улице таких много.

— Богатые и запросят больше, чем я могу заплатить, уважаемая, — сказал Дидим, показывая старухе свой кошелек. — А я и циновкой обойдусь, где-нибудь в уголке, и буду благодарен за это. Старуха щурясь взглянула на кошелек, перевела взгляд на Дидима.

— Чудной ты человек. А если ты нас ограбить собрался? В нынешние времена всяко бывает. Ишь, в Индию он путь держит!.. Зачем тебе идти невесть куда? И почему я должна тебе верить?

— Брата я своего разыскиваю. Никаких доказательств, чтобы ты мне поверила, предъявить тебе не могу. Вот, если хочешь, возьми мой кошелек, держи у себя до рассвета. Старуха покачала головой, посмотрела на кошелек, посмотрела на Дидима, пробормотала хмуро:

— В такие времена рассчитывать, чтобы тебя просто так, за красивые глаза привечали… — Потом крикнула куда-то в горницу: — Тут один человек заночует в сенях у нас, принесите кто-нибудь циновку похуже! — И взяла у Дидима кошелек. — Чужак, он ведь что хочет, то и скажет, а нам тут жить, господин.

— Открыла кошелек, заглянула в него, потом, уже не таким враждебным тоном, сказала: — Кошелек твой спрячу куда-нибудь до рассвета. Утром насчет оплаты договоримся. Подойдет?

— Спасибо. Хлопот вам со мной не будет, — кивнул Дидим. Старуха ушла в дом. Вскоре из горницы выбежал мальчуган, неся свернутую в рулон циновку.

— Вот, — сказал он, бросив ее на земляной пол. Потоптался, с испугом и любопытством тараща глаза на странника, потом повернулся и исчез. Дидим огляделся, ища, где ему устроиться, чтобы не быть на дороге. Потом решил, что лучше всего постелить циновку снаружи, у стены дома, рядом со входом. Под открытым небом он еще ни разу не спал, пора привыкать. Поднял циновку, выйдя из дому, развернул ее, расстелил в пыли. Сел, прислонившись спиной к стене дома.