Беззаконие отцов наших

Люард сидел спиной к двери. Хандро — напротив него, вытянув ноги и положив руки на спинки соседних стульев. Нами Ве снова приняла свой профессиональный облик, улыбчивый и любезный. Филип с удивлением заметил, что ему от этого грустно.

— Здоров, Нагата, — сказал Хандро.

— Ойе, Хандро, — и, повернувшись к Нами Ве: — Звала?

— Да, и спасибо, что пришел. — Она кивнула на пустой стул. — Есть пара вопросов о произошедшем. Я надеялась, ты поможешь восстановить события.

Хандро с полуулыбкой посмотрел куда-то посередине между Люардом и Филипом. Люард тесно скрестил на груди руки.

— Да, — ответил Филип. — Конечно.

Он по новой рассказал всю историю. Люард, тележка, толчок. Джексон. Говорил, ни на кого не глядя, но и головы не опускал. Просто смотрел в одну точку на стене. Закончил и пожал плечами.

— Так, — сказала Нами Ве. — Немного разнится с твоими впечатлениями, Люард?

— Это было нападение, — вскинулся глава научного отдела. — Какая разница, сколько раз меня ударили? На меня напали.

— Может, напали, может, нет, — сказал Хандро. — Нагата, тебе драться приходилось?

Филипа окатило холодом. Шум дождя, казалось, разом смолк.

— Ты о чем?

— Приходилось драться? Видел когда-нибудь, как один человек пытается реально покалечить другого? Ты идешь, смотришь — парни дурачатся. Ну силы не рассчитали. Если драться не приходилось, мог перепутать. Увидеть чего не было.

— Драться приходилось, — сказал Филип.

Но он говорил тихо, и Нами Ве его перебила:

— Как бы то ни было — совершенно ясно, люди перешли черту. Все мы знаем, кто замешан, то есть вопрос только в том, как нам двигаться дальше. Хандро, это твои люди. Они должны все исправить.

По глазам, по тонкой улыбочке Филип видел, что Хандро весело.

— Ага, лады. Прослежу, чтобы извинились. Не сомневайся.

— И вернули тележку, — подсказала Нами Ве.

— Нужна ему тележка — будет тележка.

— И вот что, Люард. — Нами Ве повернулась к ученому. — Думаю, для блага общества будет невредно, если ты и кто-нибудь из научной группы поможете строить укрепления.

Холод в груди Филипа зашевелился и стал расти.

— Что с голосованием? — На него уставились три пары глаз. — Мы голосовали за перенос города. Что с голосованием?

— Да. — Люард протянул широкую ладонь в сторону Филипа. — Кстати.

— Уже проехали, — сказала Нами Ве. — Так что, Люард? Поработаешь на общество?

— Поставим тебя на легкий труд, — сказал Хандро. — Весело будет.

Люард поджал тонкие бескровные губы, молча встал и вышел. Дверь закрылась, Хандро усмехнулся. Он победил и ясно это понимал. Филип понимал то же.

— Ты должен держать своих в узде, — говорила Нами Ве откуда-то справа. — Нам отчаянно нужно, чтобы все работали как один.

— Мои будут работать, — ответил Хандро. — Пока делаем что правильно, еще как будут.

Филип поднялся, через силу кивнул обоим и вышел вон. Он чувствовал себя как-то странно, но не понимал почему. Словно подташнивало, да голова чуть кружилась. Хотя на самом деле ни то, ни то. Другое чувство, хоть и без названия, но знакомое. Такое с ним уже случалось.

Навесы нескольких зданий на площади оставались поднятыми. Дождь стал холоднее и реже. Филип прислушивался, не запоют ли чудовища, но белый шум дождя скрывал любые звуки. Если бы надвигалась беда, кто-нибудь предупредил бы. А если она и не нагрянет этой ночью, все равно придет скоро. Каждая мирная ночь добавляет опасности следующей. Филипу и это чувство показалось знакомым.

В комнате он нашел сидящего на раскладушке Моисея. В расстегнутом до пупа комбинезоне, с красными изможденными глазами. Даже не принюхиваясь, Филип мог сходу сказать, что Моисей вдребезги пьян. Нашел наконец, где обосновался предприимчивый будущий богатей. Филип сел на свою раскладушку, привалился спиной к стене. Одежда насквозь промокла, дождевая вода стекала с волос и ползла по шее. Филип не обращал внимания.

— Взял бы полотенце, Нагата, — сказал Моисей. Филип молчал, и Моисей вытянул из кармана стальную флягу. Протянул руку и положил флягу на раскладушку у ног Филипа. — Один биохимик гонит джин. Ну, не прямо джин, но почти. Короче, хорошая штука. Без тоника, но у него правильный… — Он затряс головой, подбирая нужное слово, но в итоге сдался. — Хороший, в общем.

— Спасибо. — Голос Филипа казался ему самому чужим.

Моисей сплел пальцы, глянул на собственные руки как на головоломку, которую никак не получалось собрать.

— Я, эт… хочу извиниться. Я как-то, знаешь, держал в себе, но вот это вот все… Оно… Заставляет становиться хуже, понимаешь? Я ведь не такой. Я профессионал.

— Да нормально все.

— Отрицание. Так это называют, точно? Просто… Не могу…

Он захрипел. То ли засмеялся, то ли заплакал, то ли дыхание перехватило. Филип ждал и смотрел на руки Моисея: он так их сжал, что костяшки побелели. Хрип понемногу утих.

— Никто не придет. Ни корабль. Ни челнок. Врат больше нет. Что бы там ни случилось с Альфой, уж радио они бы давно починили. Остались только мы. Один этот сраный городишко и больше ничего.

Это правда. И уже не первый день правда. Но все равно, слышать, как Моисей вслух выкладывает и так известный обоим секрет, было странно.