Беззаконие отцов наших

Филип перекатился на бок, и Моисей поставил к его плечу тарелку прямо на постель. Текстурированный протеин и остатки перечного соуса. Учитывая состояние Филипа, пахло даже приятно. Он принял сидячее положение и взял ложку. Моисей стоял, сложив большие руки на груди.

— Ну вот теперь, когда ты наконец проспал весь день, у нас есть чем заняться.

— Сейчас буду, — ответил Филип.

Как будто его рабочий контракт как был, так и остался просто рабочим контрактом. Как будто «Рифмоплет» вот-вот высадит новую команду, а их возьмут на борт и унесут из колодца к звездам. Такую они исполняли маленькую пьесу на двоих. Моисей играл хорошего начальника, Филип изображал исполнительного подчиненного. По игре Моисея было слышно, что сцена осточертела ему до предела. Всем и все здесь осточертело до предела.

Жители Альфы и Беты — вот вся человеческая популяция планеты и большинство населения системы в целом. Филип слышал, на одной из водных лун второго газового гиганта болтается исследовательский корабль. Если так, команде, кем бы они там ни были, стоило поскорее доставить свои тушки поближе к планете и придумать, как приземлиться. Врат больше не существовало, и значимая для них часть человечества (в том смысле, что только этой части человечества и суждено что-то значить в их жизнях отныне и до конца) сократилась с десятков миллиардов до почти двух тысяч. А то и меньше. Намного меньше, если не будут вести себя аккуратно.

Филип покончил с завтраком, выскреб пальцем последние крошки питательных дрожжей и грибов. Снаружи доносились голоса. Потом зазвенела по металлу киянка. Филип потянулся было проверить терминал, но тот уже неделю как сломался, и никаких запчастей не предвиделось. В производственных лабораториях могли бы сделать, но реагентов и так осталось небогато, а терминал теперь не то чтобы очень требовался. Чтобы узнать время, можно было просто выйти наружу и посмотреть в небо. Или послушать собственную усталую спину, пусть она расскажет, сколько ей еще нужно отдыха.

Из семи миров, которые приходилось топтать Филипу (все с низкой гравитацией, но два из них все равно давили на Филипа слишком тяжко) небо над Ханной было самым переменчивым. Порой оно окрашивалось в индиго, такое темное, что даже в полдень Филип мог разглядеть на нем самые яркие звезды. Иногда, как сегодня, становилось бледно-оливковым от горизонта до горизонта. Дул прохладный ветер, пахло мускусом, как на какой-нибудь старой станции водоочистки на Церере. Разрушения в городе при свете дня выглядели иначе. Получше, поскольку Филип их просто видел, а не давал волю воображению, которое рисовало всякие ужасы. Ну и похуже, ведь убедить себя, что они легко отделались, уже не получалось.

Чудовище протащилось сквозь склад и мастерскую, где научники колдовали над своим маленьким флотом разведывательных дронов. Сравняло оба здания с землей. Пойди оно дальше тем же путем, вломилось бы в жилые бараки, и пришлось бы копать могилы половине города. Теперь же посреди площади лежал труп, и в его разверстой плоти копошились местные насекомые-падальщики и биологи. Между ними вышагивал Люард, возбужденно размахивая большими перепачканными кровью руками. Филип пробежал глазами группу за группой, пока не увидел Моисея во главе аварийной команды в мертвой утробе мастерской. Там же работал и Кофи, и широколицая женщина, то ли Алия, то ли Адалия. Что-то такое. Раз «Рифмоплета» больше нет, может, стоит немного больше внимания уделять подобным вещам. Филип, руки в карманах, скользнул вперед и оглядел окружающий бардак. Кофи заметил его, поднял ладонь, здороваясь.

— Не особо весело, — Филип мотнул головой на руины.

— Могло быть куда грустнее, — ответил Моисей. — Сколько-то полностью рабочих машин мы потеряли, но если разберем завалы аккуратно, почти все сможем запустить по новой, точно говорю.

— Пойду гляну, может, есть свободная горелка. — Алия-Адалия зашагала прочь.

Судя по нашивке на спине комбинезона, она работала в техобслуживании. Человек Хандро. Филип посмотрел на мертвое чудище и людей вокруг него. Людей, чьей работой было говорить, говорить и говорить.

— Пойду тоже гляну, — сказал Кофи.

— Давай, — сказал Филип. — Что тебе еще делать-то.

Вполне естественно. Ученые и администрация должны заниматься наукой и администрированием. Механики и рабочие — работать с механикой. Филип нашел кусок трубы и почесал им меж лопаток. В далекой вышине между ними и оливковым солнцем кто-то очень большой расправил широкие изогнутые крылья, и их тень на секунду закрыла свет.

— Метатель достал-таки сволочь. — Моисей плюнул под ноги.

Филип оглядел мертвое чудище. Вскрытие обнажило ярко-розовые кости и бледную плоть. Тело казалось чуть меньше, чем тогда, во тьме. На плоской морде так и застыла улыбка, зверь словно смеялся над шуткой, которую не дано понять убившим его приматам.

— Только не сразу.