Беззаконие отцов наших

— Сначала дал осечку, — сказал Моисей. — С этим я первым делом и разобрался, прежде чем сюда прийти. Им пришлось заземлить конденсатор и заряжать его по новой от батарей. Построили тоже — и мудрено, и тупо одновременно. — Он плюнул опять.

— Поэтому мы с незапамятных времен и пользуемся старым добрым оружием на взрывных газах, — сказал Филип. — Оно вроде акулы. Нашлась идеальная конструкция, чтобы, если надо, вышибить дерьмо из любого койо, так чего менять?

— Ага, а еще корабли у нас когда-то были.

Корабли и патроны — реликты прошлого.

— Один койо из химиков говорит, из местного гуано можно добывать селитру. Похоже, стоит попробовать.

— Первым делом, — включил Моисей тон начальника.

От стайки администраторов и ученых отделилась женщина. Меньше Филипа, со светло-коричневой кожей и целой гривой местами каштановых, местами седых мелких кудрей. Она вела собеседование, когда они с Моисеем приехали из Альфы. Фамилия ее представляла из себя какой-то беспорядочный набор русских букв, и звучала, будто с лестницы кубарем катится щенок, посему все звали ее Нами Ве.

— Моисей. Филип. — Она кивнула по очереди каждому. У нее был дар — она умела создать впечатление, что вы с ней друзья, так что само собой, всех знала по именам. — Завтра после ужина созываем общегородской сбор.

— Правда? — спросил Филип.

— Хотим обсудить все, что мы на данный момент знаем о… — Она оглянулась на мертвое чудовище. — О них. И продумать, что делать дальше. Важно, чтобы все пришли.

— Мы-то здесь каким боком, — покачал головой Моисей. — Мы с Филипито. Мы же подрядчики, здесь не на постоянку.

Филип не понял, то ли Моисей ее подкалывает, то ли и правда так о себе мыслит. О них обоих. Видать, и сам не на сто процентов понимает. Нами Ве улыбнулась искренне, по-настоящему.

— Касается всех, так что хотелось бы, чтобы все были каким-то боком.

— Ладно, — пожал плечами Моисей. — Мы постараемся. На танцы, по крайней мере, не собирались.

Нами Ве рассмеялась, будто он и правда сказал что-то смешное, потрепала его по плечу и пошла к еще одной команде из эксплуатации, ставящей на место свороченный чудовищем водяной очиститель. Когда она уже не могла их слышать, Моисей хмыкнул:

— Ну вот, теперь она созывает «общегородской сбор». Как думаешь, мы можем так же? Пойдем к ученым, скажем их начальству, чтобы пришли, мол, дело есть. Мы все можем задачи накидывать, или только они?

Кофи улыбнулся, но глаза выдавали злость.

— Как обычно, ага? Нет у внутряков таких проблем, чтобы их было не решить на каком-нибудь, сука, собрании.

— Не пойдем, — сказал Моисей, потом посмотрел Филипу прямо в лицо. — Правило такое. Если внеочередное собрание не одобрено профсоюзом, мы туда не идем. Дашь этим козлам миллиметр, заберут милю.

— Профсоюзом? Угораешь?

Филип тут же пожалел, что спросил. Моисей потемнел, выпятил подбородок.

— Слушай сюда. Ты и я, вот тебе профсоюз. Вот так. Все это говно вокруг, оно ничего не меняет, пока мы ему не даем. А мы ни хера не дадим менять. Никогда. Понял?

Кофи смущенно отвел глаза. Моисей вроде не сошел с ума, но вот он, орет о каких-то правилах профсоюза, как будто они хоть что-то тут значат. Как будто все, что было раньше, хоть что-то значит теперь. Спусти Моисей штаны и начни выплясывать с голым задом, отношения к окружающей реальности это имело бы не больше.

Горе делает людей странными.

Рядом с трупом Люард что-то оживленно втолковывал полудюжине ученых. Нами Ве уже успела обойти половину площади, устраивая что она там устраивала. Моисей молча буравил Филипа взглядом с той злостью, которая легко перерастает в драку, если ей позволить. Моисей был на десять лет моложе, и перед собой он видел лишь старого техника, астера с белыми прядями в бороде и шевелюре. Опасным Филипа он не считал, а тот уйму сил положил, чтобы так и оставалось.

— Все, я тебя понял, — сказал Филип осторожно. — Может, стоит отсюда что-то себе прибрать?

Моисей задрал бороду еще чуть-чуть. Филип представил, как труба в его руках влетает тому в лицо. Вот он удивится, когда повалится наземь. Но лучше будет все же опустить взгляд и изобразить покорный вид. Моисею, похоже, этого хватило.

— Где эта Адия шляется? — пробормотал Моисей и побрел прочь с явным намерением сорвать на ней зло.

Филип выронил трубу и пошагал к развалинам мастерской. Кофи увязался следом. Немного помолчал, потом начал:

— Моисей, он…

— Да, — согласился Филип. — Многих тряхнуло. Странные времена, ке?

— Странные. — И через миг: — Ты правда пропустишь сбор из-за этой профсоюзной ерунды?

— Нет.

Сорок лет могут оказаться долгим сроком. А могут мигом пролететь. Но обычно столь немалый кусок жизни проходит и так, и этак разом. Филип заработал себе имя еще будучи ребенком. И чем старше становился, чем дальше уходило детство, тем более и более чужим это имя казалось. Пятнадцать — в этом возрасте большинство берется за свой первый контракт. Филип же руководил террористическими операциями, где гибли близкие, небезразличные ему люди. Видел, как мать выходит из шлюза без скафандра. Помогал отцу творить геноцид. Филип Инарос — так его звали в те времена.