Безжалостный епископ (ЛП)

Все, что она делает, она делает для своих избирателей. Только поэтому она хочет видеть меня на этом благотворительном мероприятии, на этом ужине, на всех этих дерьмовых вечеринках, чтобы она могла показать шоу счастливой семьи. Тем временем, этот разрушитель дома Дэмиен спит в нашем доме и готовит маме завтрак. Сегодня утром он по глупости предложил мне кофе, и я пригрозил вылить свежий кофейник ему на голову.

— Коннор, — говорит мама в трубку. Я подношу телефон к уху. — Мы почти у цели. Мы так много работали, и все, что осталось — это финишная прямая, когда пройдут выборы. Понятно?

— Понял. — Она не видит, но я все равно резко отдаю честь.

Прежде чем она успевает добавить еще какие— либо условия, я кладу трубку и топаю обратно через припаркованные машины к просеке в лесу. Адреналин и гнев бурлят в моих венах. Мое дыхание участилось, а зрение сужается по краям, фокусируясь на ринге.

Девлин встает на моем пути. Его выражение лица сужается, когда он смотрит на меня. — Ты в порядке?

— Моя мама, — говорю я.

Это все объяснения, которые мне нужны с ним. Его темные брови взлетают вверх, и он отходит в сторону. Он знает, какой я становлюсь после разговора с ней. Я раздеваюсь до трусов и бросаю их ему.

— Дай мне и свой телефон.

Я передаю его и замечаю, что друг Лэндри приближается ко мне. Указывая на него, я говорю: — Не-а, чувак. Ты можешь тусоваться с Лэндри, но он здесь не главный.

Панк в кожаной куртке смотрит на Холдена в поисках подтверждения. Лэндри кивает и дергает головой в сторону ринга. Его друг выбирает наугад и пинком отбрасывает одного из бойцов в толпу. Прежде чем он закончил, я делаю шаг внутрь, рот растянут в неровной, дикой кривой.

Я встаю в квадрат с парнем, который вошел после нокаута Студенческого совета. Он больше меня, массивнее, но он устал. Он замахивается, а я уклоняюсь, ухмылка становится шире. На лице моего противника мелькает беспокойство. Он отступает на пару шагов, пытаясь заманить меня. Я не клюнул на эту очевидную приманку, а подождал, пока он снова набросится на меня. Когда он делает это, я бью его в подбородок.

Кулак упирается в мое предплечье, когда я блокирую его удар, но я ошибаюсь в своей стойке, давая парню возможность ударить меня по лицу. Черт, меня даже не волнует, что у меня синяки. Может быть, мне повезет, и он продержится достаточно долго, чтобы я выглядел очень хорошо рядом с мамой для ее дурацкой гребаной предвыборной кампании.

Я сплевываю в грязь и провожу рукой под носом, чтобы поймать струйку крови. Она ярко— красная, размазанная по костяшкам пальцев. Небольшое повреждение кровеносных сосудов, ничего серьезного. Когда я хихикаю, парень снова отступает, бросая взгляд на Лэндри.

Никто не хочет драться с сумасшедшим. Это отличается от злости. Непредсказуемо. Опасно.

Иди, блядь, ко мне, братан.

Я поднимаю руку и отмахиваюсь от него. — Давай, я не кусаюсь.

— Не кусаться, — рявкает угрюмый друг Лэндри.

Резкий смех вырывается из моего нутра и я жестом показываю другу Лэндри, обращаясь к своему противнику. — Видишь, не кусаться. Это в правилах. Давай, блядь, поехали, здоровяк. Пора танцевать.

Бой снова начинается, и я начинаю жестко, выплескивая все, что у меня есть, пока не вижу, как страх закрадывается в широко раскрытые глаза моего противника. Мы играем достаточно долго, чтобы каждый его удар был результатом отчаяния, а толпа кричала и подбадривала. Их крики заглушаются биением пульса в моих ушах.

Сладкое забвение приходит, когда я использую свои кулаки, чтобы выпустить гнев наружу. Я из тех отъявленных монстров, которые получают удовольствие от того, что заставляют парня, с которым я дерусь, думать, что я могу убить его голыми руками. Он не виноват, что я такой, я даже не вижу его лица, когда наношу удар. Каждый раз, когда я это делаю, я возвращаюсь в тот день, когда я поймал маму и Дэмиена и потерял его.

Мой следующий удар бьет парня по красной, распухшей щеке, и он падает навзничь. Все разражаются оглушительным гвалтом криков, празднуя очередную победу. Лэндри стоит слева от меня на краю поляны, уперев руки в бедра. Он, наверное, злится, что я не упомянул о желании участвовать в сегодняшней ночи, а только шантажировал его долей выигрыша. Если бы он знал, то сорвал бы больший куш.

Я стою над своим противником, задыхаясь. Он замерз. Черт, я хотел, чтобы это продолжалось дольше. Я поднимаю взгляд, сканируя толпу в поисках следующего претендента.

Проходит почти все две минуты, но когда толпа становится беспокойной, жаждущей новой жестокости, на поляну выходит кто-то еще.

Мой рот злобно кривится, и я готовлюсь к следующему раунду.

6 ТЕЯ