Безжалостный епископ (ЛП)

— Да ладно тебе, липкие пальчики. — Девлин подпирает рукой подбородок, ухмыляясь, потому что он знает, что победил, еще раз пнув мусор в грязь. Эти двое жаждут крови в этом году. — Я слышал, что ты становишься намного хуже, для тех, кто готов платить. Но не я. Я не плачу за это, и уж точно не трону тебя десятифунтовым шестом.

Он продолжает, этот парень любит жестокие обличения, но я пропускаю все, потому что входит Тея. Сегодня ее русые кудри заплетены в косу, несколько прядей выбились. Она прижимает к груди учебники, остановившись в дверях, чтобы попрощаться с сестрой Лэндри. Школьный пиджак так велик на ее невысокой фигуре, что манжеты рукавов стали похожи на лапы свитера.

Мне хочется развернуть ее, чтобы добраться до восхитительного тела под ним. Эта ее ложь выводит меня из себя, подкапываясь под порог моего терпения.

Тея смотрит на меня, когда занимает свое место за столом напротив моего. Еще большее раздражение, чем ее фальшивая броня, вызывает то, что единственным признанием для меня является безразличие. Может быть, намек на осуждение, потому что она уловила кое-что из того, как мы обращаемся с Дэвис.

Она не знает, что это я заставляю ее крнчать по меньшей мере дважды в день с тех пор, как она случайно написала мне сообщение.

Ворча под нос, я поворачиваюсь спиной к Тее, чтобы встретиться взглядом с Девлином на его месте позади меня.

Дэвис неподвижно сидит на своем стуле в следующем ряду, гладкие темные волосы скрывают большую часть ее лица, пока Девлин заканчивает издеваться над ней, говоря: — Я не хочу этого. Это жалко.

Все смотрят, как он разрывает эссе на куски и бросает разорванные лоскутки в воздух и они падают на землю у ног Блэр. Вся наша команда и люди, прижавшиеся к нам со стороны внешних колец, взрываются смехом и воем койота — так ученики чествуют наш школьный талисман, когда что-то происходит.

Девлин достает готовое эссе и кладет его на свой стол. Черт, он злобный ублюдок. Я хихикаю, высунув кончик языка из уголка рта.

Дэвис смотрит на остатки уничтоженного эссе, ее пухлые губы сжаты в уголках, и она старается не реагировать. Единственная причина, по которой мы так сильно на нее набрасываемся, заключается в том, что она никогда не делает того, чего мы ожидаем — не плачет от мерзких имен, отказывается драться, если только это не Девлин, никогда не ломалась, даже после того, как Девлин бросил ее обед на пол в прошлом году. Она лед насквозь, но лед должен когда-нибудь растаять.

Сдержанным тоном Дэвис спрашивает: — Ты все еще собираешься…

— Ты не должен так обращаться с людьми. — Знакомый мягкий, но решительный голос заговорил.

Мой рот кривится в опасной улыбке, когда Девлин, Дэвис и я обращаем свое внимание на Тею.

Она крутится на своем месте, ее щеки окрашены в розовый цвет и она вцепилась в спинку стула костяшками пальцев, практически касаясь моего стола.

Так я узнаю, что она скрывает те же наклонности, что и ее мама. Я открываю рот, чтобы укусить свою маленькую мышку за вмешательство туда, где ей не место.

— Это неправильно. — Тея опережает меня, удваивая слова, прежде чем я успеваю огрызнуться. Она облизывает губы, переводя взгляд на меня. Мне вспоминается встреча перед нашими домами, когда она отчитала меня. Тогда это было мило, но не сейчас, здесь, в школе, где она может публично бросить нам вызов. Ее внимание снова переключается на Девлина и остальных членов нашей команды, стоящих позади нас. — Так что, пожалуйста, прекратите.

Выпуская безжалостный смех, я наклоняюсь к ней вплотную, зажимаю рукой ее запястье, чтобы она не могла вырваться. Ее сладковатый запах опьяняет, и я придвигаюсь ближе, шепча ей на ухо. — Что случилось, соседка? Ты ревнуешь, что мы не обращаем на тебя внимания? Твой секрет в том, как сильно ты хочешь, чтобы кто-то это сделал, не так ли?

Она втягивает воздух и смотрит на меня своими большими глазами лани, широко расставленными от смущенного ужаса.

Правильно, милая. Я все знаю. У меня есть твой гребаный номер.

В буквальном смысле, я подавляю фырканье.

— Хочешь внимания? — пробормотал я. — Я дам тебе то, что ты хочешь.

Тея затягивает манжеты пиджака на своих руках, ее лицо пылает красным, и я откидываюсь на стуле, ухмыляясь. Вытащив телефон, я закидываю ноги на перекладин на спинке ее кресла.

Врывается наш учитель, всегда с этой раздражающей атмосферой навязчивости.

Коулману около двадцати лет, у него аккуратные густые каштановые волосы, волевой подбородок и соответствующие ямочки, когда он одаривает гордой улыбкой девочек, которых он чаще всего подзывает в классе. Он играет идеального всеамериканского мечтателя, но я не верю в его игру. Он фальшивка, которую я когда-либо видел. Он появился из ниоткуда в середине года в десятом классе, и девочки сразу же за ним запыхались. Меня всегда раздражало, что Колман не воспринимает мою репутацию всерьез, но я не нашел на парня ничего, что могло бы показать ему, на что я способен, как будто он призрак.

Или он отлично умеет заметать следы. Каким бы ни было дело, я его раскрою.